Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания. Н. Б. Вахтин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания - Н. Б. Вахтин страница 15

СКАЧАТЬ нижнеколымская, сохранила в качестве единственного языка общения русский язык, из коренного населения контактируя в основном с юкагирами, эвенами, эвенками и чуванцами (о чуванцах см. подробно главу 2). Нижнеколымск превратился в административный центр. Этому во многом способствовала ежегодная ярмарка, проводившаяся в один из летних месяцев в Нижнеколымске.

      Начиная с конца XVII века население Нижнеколымска стало уменьшаться. Этому способствовали два обстоятельства: закрытие ярмарки (в связи с прекращением каботажного плавания между Леной и Колымой), а также перевод в 1746 году нижнеколымских казаков в Анадырскую крепость (обратный перевод состоялся в 1760-е годы). По данным В.Г. Богораза (1899б: 103 и след.), в 1762 году на территории Нижнеколымска проживало 874 русских (из них 638 мужчин), в том числе 250 казаков, 290 промышленников и разночинцев.

      Влияние культуры местного населения региона и культуры русских поселенцев было взаимным. Русские, сохранив некоторые существенные черты принесенной из России культуры (в том числе православие), заимствовали у местного населения многое в способах охоты и рыболовства (основные занятия в регионе), в средствах передвижения (собачьи упряжки, некоторые типы лодок), в одежде, способах постройки жилья (Чикачев 1990: 99–100; Орехов, Разборщикова 1991; Ерунов 1993: 113). Как уже отмечалось выше, чаще всего русские заключали браки с юкагирками, реже с эвенками, еще реже – с эвенкийками, в исключительных случаях – с якутками и чукчанками. Смешанные браки отразились на внешнем облике потомков, что отмечается практически всеми исследователями, ср.: «В идеале красоты заметно явное отклонение в инородческую сторону. Красивыми считаются только узкие, черные глаза, а серые или голубые насмешливо называются рыбьими или белыми глазами» (Богораз 1899б: 106).

      Как пишет И. Ерунов (1993: 113), с середины 1780-х годов начинается второй период формирования колымской группы. Прекращается приток на Колыму казаков и служилых людей, население пополняется за счет крестьян, а впоследствии и ссыльных. В 1812 году в Нижнеколымское крестьянское общество входило 18 человек русских крестьян, а к середине XIX века их число возросло до 150 (Колесов 1991: 52). В дальнейшем число крестьян резко уменьшилось: 1856 год – 120 человек, 1884 год – всего 71 человек. Причина такого уменьшения чисто бюрократическая – крестьян стали переписывать в мещане[21] (исходно в мещане записывались потомки промышленников, позднее мещанами были также записаны бывшие станичные, т. е. не состоящие на службе, казаки, см.: Богораз 1901: 2). Никаких формальных препятствий для такого перевода не было. Занятия крестьян мало чем отличались от того, чем вынуждены были заниматься мещане. Крестьяне использовались администрацией для добычи пушнины и мамонтовой кости, которые шли преимущественно в казну или на обмен (Башарин 1956: 208; Колесов 1991: 52), при этом добывая себе пропитание охотой и рыболовством. Пропорционально уменьшению числа крестьян увеличивалось количество мещан: в 1850 году их насчитывалось в Нижнеколымске 156 человек, в 1897-м – уже 310.

      Помимо СКАЧАТЬ



<p>21</p>

Были, впрочем, и обратные случаи. Так, поступали прошения от некоторых мещан о переводе их в крестьянское звание по причине «крайнего разорения» «с оставлением на прежнем месте жительства» (Национальный архив Республики Саха (Якутия). Ф. 8. Оп. 1. Ед. хр. 1). Некоторые авторы отмечают бедственное положение именно мещанского сословия (см., например: Шкловский 1892: 12); отчасти это связывается с их занятиями, ср. сообщение мещанского старосты: «Среднеколымские мещане – народ очень бедный, существует единственно рыбным промыслом, промышленностью они не занимаются. При неулове рыбы они первые подвергаются голодовке, они непременно обращаются к администрации и ожидают пособия» (Национальный архив Республики Саха (Якутия); цит. по: Третьяков 1993: 33).