Редактор издательства Веригин был добродушен и приветлив.
– Хорошо, Андрей Палыч. Как всегда, хорошо. Всем понравилось. Обсудили, отзывы только положительные, по существу, без замечаний. Надо бы отдавать в набор.
– Я рад, – смущаясь, проговорил Бузыкин.
В официальных местах Бузыкин всегда чувствовал себя неловко и потому старался держаться посвободней. Но тогда выходило, что он ведет себя развязно. От этого он чувствовал себя еще более натянуто.
– Но разговор у нас будет печальный, – сказал Веригин.
Бузыкин встревожился:
– А что такое?
– Срывается у нас это дело.
– Как – срывается?!
– Да этот Саймон, оказывается, выступил там с какой-то расистской статьей. Прогрессивная общественность возмущается. А мы, получается, переводим его, рекламируем?
– Вот это да. Год работы. И что же, все коту под хвост?
– Ну кто же мог предвидеть!
– Это верно, это верно, – бормотал Бузыкин. – А может быть, как-нибудь обойдется?
– Милый мой! Ну как обойдется? Пока, во всяком случае, пускай полежит. А там видно будет.
– Понятно, понятно…
– Андрей Палыч, ты так уж не расстраивайся. У тебя «Разбитая луна» в каком состоянии?
– В каком? В разбитом.
– Как это – в разбитом? Вот у меня записано: «Бузыкин. Десятое». А сегодня какое? Четвертое. Через неделю чтобы перевод был на столе. Мы ее пустим вместо этого Саймона.
– Это мне не успеть.
– Ну хорошо. Тринадцатого сдашь? Тринадцатое – крайний срок.
– Не знаю. Придется ночью сидеть…
– Посиди, посиди. Для здоровья полезней, чем по бабам бегать. В нашем возрасте.
– По каким бабам? – заволновался Бузыкин.
– Ленинград – маленький город, Андрей Палыч…
Нина говорила негромко, прикрывая трубку, чтобы не слышал Билл.
– Слушай, это уже хамство. Он час уже тебя ждет, ты же обещал повести его по местам Достоевского!
– А, черт, совсем из головы вон. Бегу! – отвечал Бузыкин из автоматной будки. – Скажи, через десять минут буду.
– А ты где?
– Я же сказал, у меня кафедра.
– Ты говорил, что кафедра у тебя в пятницу.
– Нина, некогда, здесь уже стучат.
– Где стучат, на кафедре?
– Ладно, приду домой, все объясню…
Пошел – побежал, пошел – побежал. Через арку ворот, по лестнице.
Алла по-прежнему лежала в постели, но была уже причесана. Бузыкин выложил перед ней яблоки.
– Вот яблоки, вот валокордин. Как ты себя чувствуешь?
– Уже ничего.
– Тогда я побежал.
– А СКАЧАТЬ