Жак Лакан. Фигура философа. А. В. Дьяков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сталкивался с М. Мерло-Понти, Ж. Валем, П. Клоссовски, А. Койре и А. Бретоном. Кожев не пытался «офранцузить» Гегеля или создать на основе его сочинений философию, соответствующую так называемому «национальному» стилю мышления. Кожев лишь интерпретировал Гегеля, и Лакан нашел у него технику интерпретации, позволяющую вычитывать в исследуемом тексте то, чего там прежде не было. Влияние Кожева на Лакана трудно преувеличить. Всякий раз, когда Лакан говорит о чрезвычайно важном для него Гегеле, речь на самом деле идет о Кожеве. Помимо техники интерпретации Лакан унаследовал от Кожева и неприязнь к публикациям; оба мыслителя предпочитали изданию книг устную речь, что сегодня значительно затрудняет их изучение. Неизвестно, сложилась ли настоящая дружба между двумя великими мужами, но, во всяком случае, Лакан всегда говорил о своем коллеге «мой друг Кожев», а в 1970 г. заявил: «Если бы я никогда с ним не встретился, то очень возможно, что, как и многие образованные французы определенного времени, я и не подозревал бы, что в гегелевской Феноменологии духа что-то есть»[96].

      Посещение лекций и семинаров Кожева вскоре отразилось на текстах Лакана. Первым примером такого рода может служить написанная им рецензия на книгу Э. Минковски «Прожитое время», которую сам Лакан назвал «амбициозным и двусмысленным трудом» (œuvre ambitieuse et ambigue). Лакан отметил, что здесь «феноменологический аппарат не вполне оправдывает метафизические постулаты»[97]. По большей же части речь, конечно, шла не о том, насколько хорошо работа Минковски соответствует гегельянским схемам анализа и синтеза. Кроме того, он толкует не столько о гегелевской, сколько о гуссерлевской и хайдеггеровской феноменологии. Лакан упрекнул своего маститого коллегу в попытке создать новый теоретический дуализм, вернувшись к старой оппозиции между теориями органицизма и психогенеза, подкрепив ее своим учением об идео-эмоциональном генезисе психологических комплексов. Он не преминул противопоставить Минковски собственную концепцию параноического сознания.

      Сама концепция «проживаемого времени», считает Лакан, сближает Минковски с учением Л. Бинсвангера. Но – поразительное дело – Лакан ухитряется обещать нечто большее, чем «экзистенциальный анализ» Бинсвангера: швейцарский психиатр в это время уже совершил свой поворот от феноменологии Гуссерля к хайдеггерианству. Лакан же, так никогда и не написавший ни одной вполне феноменологической работы, претендует на роль более крепкого хайдеггерианца, чем Бинсвангер. Несмотря на употребление гуссерлианской терминологии («ноэтическая структура», «моральная интенциональность»), Лакан радостно возвещает о том, что в Германии феноменология уже освободилась от гуссерлианской ригористики. Минковски смешивает феноменологию с бергсоновским интуитивизмом, а между тем, если бы он (благо, он владеет немецким языком столь же свободно, как и французским) читал Хайдеггера, он бы избежал скатывания к «философскому аутизму»СКАЧАТЬ