Скользящие тени. Александр Сенкевич

Чтение книги онлайн.

      Сумасбродная страсть лесбиянок.

      Апокалипсис жизни. И в нём

      этот мир выпадает из рамок

      и вовсю полыхает огнём.

      Это поступь тигриная плоти

      и огарок тягучего сна.

      Это сладость, которую пьёте,

      осушая колодцы до дна.

      Это звучная музыка тела,

      разговение после поста.

      И манящая тайна пробела,

      и вводящая в жар пустота.

      Это встреча грозы и покоя,

      первозданная смутная речь.

      Это что-то, конечно, другое,

      что исходит от бёдер и плеч

      и что дрожью струится по коже.

      Это правда, которой не ждём.

      Это дышит измятое ложе,

      лихорадочно бредит дождём.

      Только он и затянет куда-то:

      то ли вверх, то ли вниз, то ли вдаль,

      где глаза как цветные агаты,

      и где пахнет песками миндаль,

      и где небо – охапка сирени,

      и где воздух звенящ и лилов,

      и где кони кружат по арене,

      закусив удила облаков.

      В неизбывной тоске,

      в непрерывном труде

      строил дом на песке,

      строил дом на воде.

      Чтобы крепко стоял,

      как деревья в лесу,

      перво-наперво взял

      голубую росу.

      И на ней замесил

      стародавнюю боль,

      что годами носил

      и не снял ворожбой.

      И на этот раствор

      положил кирпичи:

      Горе, Ложь и Раздор

      и Молчанье в ночи.

      Ты не со мной: ведь я уже в годах.

      И, не найдя достойнейшей замены,

      ты спишь с тремя, но в разных городах

      они живут, обмылки ойкумены!

      «Очнись ты, бога ради, куда тебя несёт?»

      Нет суеты во взгляде,

      и плотно сжатый рот

      мне не даёт надежды, что будет всё как встарь.

      «Опомнись, девка, нешто не твой я государь?!

      Не я ль с тобой намедни нацеловался всласть,

      как будто в раз последний?

      И над тобою власть

      имел такую, боже, что сам был поражён.

      Ты, душу растревожа, не лезла на рожон.

      Застенчивой на диво, вошла с опаской в дом,

      а то, что ты блудлива, открылось мне потом.

      Ты с жаром сумасшедшим,

      припав к чужим устам,

      шаталась по прибрежьям, таилась по кустам».

      Вот так живём, покуда везде одно и то ж:

      кому-то – сладость блуда, кому-то – в сердце нож.

      Некогда возникшая из дымки

      летнего распаренного дня,

      в облике всесильной невидимки,

      ты спасла и сберегла меня.

      Ты была моя любовь и вера,

      я твоею красотою жив.

      Ты теперь, как чёрная СКАЧАТЬ