Чудо-юдо. Исаак Фридберг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ленты или микрочипа с памятью и определенной клеточной массой для автономного существования.

      Вечная мерзлота – отличный инструмент естественного отбора. Погибает все, что не является любовью к мерзлоте. И любовью к размножению. Эти две любови тоже могли бы подвергнуться уничтожению, но тогда мерзлота лишилась бы зеркала, в которое любила смотреться.

      Огромные заснеженные библиотеки были наполнены романами и поэмами о любви к мерзлоте. В свободное от работы время микробы посещали кружки художественной самодеятельности, где пели хором оды мерзлоте и играли в спектаклях, рассказывающих о рождении всемирной мерзлоты.

      Любовь к размножению поощрялась всячески и всемерно. Микробы любили друг друга без разбора и всюду: дома, на работе, в командировках. Спариванию в немыслимых условиях было посвящено множество якобы художественных фильмов, а на самом деле – фильмов-инструкций о том, как увеличить количество спариваний в единицу времени и стимулировать рождаемость.

      Спаривание естественным путем спасает от замерзания! Да здравствует спаривание! Эти жизнеутверждающие речовки нам кричали дикторы на весенне-осенних демонстрациях, и мы громко отвечали: «Ура!».

      Таким образом вечная мерзлота стимулировала наше размножение и свое могущество.

      Я любил мою дочь, хотя не был уверен, что стал причиной ее рождения. С самого начала я любил ее шелковистую кожу, насыщенную бархатной негой, курлыканье губ, рождающих первое слово, тонкие ручки, обнимающие мою шею. Я обожал ее и тогда, когда удлинились ножки, а взгляд засверкал веселым кокетством, рыжей волной вскипели волосы, обрамляя прекрасно-гибельный для мужчин овал лица. Я обожал смотреть на нее, когда под тонким покровом вспухли маленькие холмики грудей и породили в ней наивную стыдливость одновременно с первыми признаками женской наглости.

      Ледяная глыба куда-то плыла, а мне было плевать на ее всемирно-историческое значение. Я заключил с мерзлотой пакт о ненападении. Она хотела, чтоб я ее любил, – я ее любил. Она призывала меня размножаться – я размножался. За это она кормила меня, регулярно снабжала падалью птицы и корнями съедобной травы. Глыба уверяла меня, что будет жить вечно, вечно плыть в мое светлое будущее. А потом вдруг издала неприличный звук – и вся растаяла, оставив на поверхности моря грязное серо-коричневое пятно и кое-что из древних архитектурных ансамблей. Ветер, который пьяные поэты тут же назвали ветром перемен, прибил нас к какому-то берегу. Мы вытаращили глаза, оглядываясь: что, где, когда? И прочитали в газетах: «Все. Не будет больше бесплатной птичьей падали и дешевых съедобных кореньев. Жрать будете друг друга. Аминь».

      Хорошенькое дело – жрать самих себя. А кто будет первым?

      Их было много, первых. Самого-самого первого я не помню. То ли застрелился из охотничьего ружья, то ли умер от инфаркта – когда его начали переваривать. Я не был знаком с ним лично, иногда видел на тусовках; когда услышал про выстрел из охотничьего СКАЧАТЬ