Все себя дурно ведут. Лесли М.М. Блюм

Чтение книги онлайн.

      «Я пишу книгу, – сказал он. – В ней есть все. И я намерен разделать этих паршивцев под орех», – добавил он, указывая на Гарольда Леба и своего друга детства Билла Смита, которые шагали неподалеку[25]. Мало того, Хемингуэй сообщил Китти, что «этот еврей Леб теперь злодей»[26]. А потом заверил, что считает Китти замечательной, поэтому решил не вставлять ее в свой роман.

      «Но конечно, он вставил и меня», – с грустью писала она через много лет[27].

      Кэннелл, Леб, леди Дафф Твисден и другие прообразы персонажей отреагировали на появление романа с разной степенью ярости и возмущения. В книге не только было скрупулезно описано все, что происходило в Париже и Памплоне: обширные фрагменты личной предыстории этих людей были беззастенчиво использованы для биографии персонажей. Леб узнал себя в незадачливом и несносном Роберте Коне. Кэннелл преобразилась в стареющую и отчаявшуюся американскую подругу Кона, Фрэнсис Клайн. Твисден стала эффектной, но страдающей леди Брет Эшли; этот шарж навсегда заклеймил ее как «алкоголичку и нимфоманку», как называл Твисден позднее сам Хемингуэй[28]. Он в подробностях описывал неудачные распавшиеся браки своих друзей, их занятия спортом во время учебы в колледже, специфическую манеру речи, разнообразные опрометчивые поступки.

      «Память у него была цепкая, как крысоловка, – говорит Патрик, сын Хемингуэя. – Он мгновенно запоминал все, что пережил. В этом заключалось одно из его главных достоинств»[29].

      Ввиду известности Гарольда Леба, Дональда Стюарта, леди Дафф и других, роман «И восходит солнце» был воспринят как скандальная сенсация, и не только в кафе Левого берега, но и в Лондоне и Нью-Йорке. Однако поначалу от многих знакомых Хемингуэя, экспатов, ускользнула более значительная литературная ценность этой книги. Кое-кто усматривал в ней еще один непристойный roman à clef[30], обычное явление в подобных кругах. Многие писатели из парижской колонии регулярно беллетризовали, выводили в произведениях, высмеивали своих собутыльников, любовников и коллег; Латинский квартал представлял собой стеклянный дом, в котором все бросались камнями друг в друга.

      К сожалению для прототипов Хемингуэя, остальные сочли книгу революционной и новаторской, возможно, даже мгновенно вошедшей в список классики. По меньшей мере один критик отметил, что Хемингуэй демонстрировал проблески таланта еще в своих рассказах и литературных зарисовках, и теперь доказал, что обладает им. Разумеется, рецензенты возненавидели роман «И восходит солнце», но лишь некоторые оценили его как не представляющий никакой ценности. Ведь ему было дано библейское заглавие и вдобавок весомый эпиграф, заимствованный у Гертруды Стайн: «Все вы – потерянное поколение». Хемингуэй поступил разумно, добавив эти ингредиенты, сразу же поясняющие читателям, что «И восходит солнце» – не просто заурядный и циничный roman à clef. Скорее это глубокий культурологический комментарий. СКАЧАТЬ