Пиноккио так захотелось увидеть кукольное представление, что он, не задумываясь, продал за четыре монетки свою азбуку уличному торговцу.
И вот он вбежал в театр. Занавес поднялся, и представление началось. На сцене появились Арлекин и Пульчинелла. Они, как обычно, бранились и колотили друг друга палками. Театр был полон, зрители от души смеялись над шутками кукольных артистов.
Представление продолжалось, как вдруг Арлекин умолк на полуслове, а потом громко закричал, указывая в зал:
– Смотрите, смотрите! Уж не сон ли это? Неужели это Пиноккио?
– Да, да, это Пиноккио! – подхватила Пульчинелла.
– Да, это он! Это он! – проговорила Синьора Розаура, выглядывая из-за занавеса.
– Это Пиноккио! – завопили все куклы, высыпавшие на сцену. – Наш брат Пиноккио! Да здравствует Пиноккио!
– Пиноккио, иди к нам! – закричал Арлекин. – Обними своих деревянных братьев!
Пиноккио не пришлось уговаривать. В тот же миг он уже был на сцене. Куклы приветствовали его радостными возгласами, тёплыми объятиями и дружескими похлопываниями.
Но зрители, недовольные тем, что представление прервалось, подняли крик:
– Продолжайте представление!
Но кричали они напрасно: куклы галдели ещё громче. Подняв Пиноккио на плечи, они торжественно пронесли его по сцене.
И в этот самый момент из-за кулис появился хозяин Кукольного театра. Вид у него был устрашающий: длинная чёрная борода, огромный, словно печка, рот, зубы, как звериные клыки, а глаза, как горящие красные угли. В волосатых ручищах он сжимал длинный кнут.
При виде его все куклы очень испугались и притихли.
– Ты почему устроил такой переполох в моём театре? – прорычал великан.
– Поверьте, ваша честь, это не моя вина, – пролепетал Пиноккио.
– Молчать! Я займусь тобой позже.
Как только представление окончилось, хозяин театра отправился на кухню, где для него поджаривался прекрасный жирный барашек. Нужно было подбросить дров, и хозяин велел Арлекину и Пульчинелле схватить Пиноккио и бросить его в огонь.
Арлекин и Пульчинелла не знали, что и делать, но они так боялись своего хозяина, что не смели ослушаться его приказа. Они привели беднягу Пиноккио, который брыкался, извивался и жалобно кричал:
– Отец, спаси меня! Я не хочу умирать! Не хочу!
Когда Огнеглот – так звали хозяина театра – увидел представшего перед ним деревянного человечка, дрожащего и плачущего от страха, его сердце охватила жалость, и он принялся чихать. Огнеглот всегда чихал, а не плакал, когда им овладевала печаль или жалость.
И Огнеглот сжалился над Пиноккио и даже дал ему пять золотых, чтобы тот отнёс их своему бедному отцу Джепетто.
Конец ознакомительного СКАЧАТЬ