Другие барабаны. Лена Элтанг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сам не знаю, как у меня получалась эта сбивчивая, рваная речь с долгополыми периодами. Вот, Хани, сама почитай.

      «…няня саня у нас появилась ниоткуда, я уже неделю болел ветрянкой и маялся в кровати, перемазанный бриллиантовой зеленью, с тарелкой халвы и крошками на простыне, когда она зашла в детскую и открыла все окна, вы кто? спросил я возмущенно, мне же холодно! саня меня зовут, сказала она, твоя мать взяла ночные дежурства, и я буду за тобой приглядывать, по утрам она варила рисовую кашу, стоя у плиты с книжкой на отлете и помешивая в кастрюле деревянной ложкой, ну-ну, не дуйся как мышь на крупу, говорила она, и я отчетливо видел голодную мышь, уставившуюся на блюдце с гречкой, утром няня саня говорила по телефону, произносила русские слова, трескучие, будто маковые коробочки, одно слово «контрамарка» я раньше знал, ее подруга геня работала в русском театре, она приходила в лиловой униформе, приносила билеты без места, наводившие грусть, я представлял няню, в ее крупновязаном платье с брошкой, одиноко стоявшую посреди зала, где публика с билетами хрустит шоколадной фольгой, возвращаясь, саня утешала меня: я сидела в партере, ты не думай! геничка меня устроила! подруг няня зазывала в гости, воркуя и пришепетывая, а когда они соглашались, делала суровое лицо и говорила – вот, опять! сейчас заявятся, и весь день пропал, а у меня на кухне конь не валялся, еще там была рыжая эва шоль, но та появлялась редко, няня для нее открывала варенье из грецких орехов, с няней их связывало немного, какая-то драма с застрелившимся ванечкой, которого я представлял босым на пеньке, с большим пальцем ноги на курке солдатского ружья, а рядом сапог, рыжая эва переводила с итальянского, она принесла слово даннунцио, которое я навсегда связал с марципанами, которые терпеть не могу, хуже только нуга, а полячку я любил, жила бы она с нами, ей бы небось и в голову не пришло вязать никому не нужный шарф, по сто раз распуская, заставляя меня сидеть напротив с глупо вытянутыми руками, не вертися, веретенце, не то выброшу в оконце, эва варила пунш, вишневый пунш, в пунше были ягоды на дне, я зачерпывал из стеклянной чаши кружкой тайком, а потом доливал водой, губы слипались, я забирался в часы, под тяжелый маятник и цепи, смотрел на гостей, прижав лицо к ребристому изнутри стеклу, осенью мы поехали за клюквой в болота, клюква катилась с грохотом вниз по доске, теряя белесые веточки и мох, няня вышагивала в резиновых сапогах, неуклюжая и подозрительно молодая, с красными от сока губами, говорила быстро, половину слов не поймешь, я сказал, что русский мне осточертел, а она обиделась, обида была особым действием, со своей увертюрой, дивертисментами, нежной развязкой, к этому я быстро привык, хуже было со страхами – когда умирал кто-то из знакомых, няня саня становилась невыносимой, то и дело застывала, прислушиваясь, ей чудилась легкая поступь умершего, посиди со мной, я тебе почитаю, умоляла, вот спасибо, я и сам могу, тогда письма посмотрим, это другое дело, письма с русскими марками, лиловые штемпели вразброс, императоров можно менять на монеты с дырками, сменял понемногу всех, конверты выбрасывались, чтоб СКАЧАТЬ