Корявое дерево. Рейчел Бердж

Чтение книги онлайн.

      Над моей головой слышится крик чайки, и я думаю о том, как виделась с Мормор в последний раз. За день до того несчастного случая она привела меня к дереву, дала мне подержать свои перчатки и велела прислушаться. Я старалась прислушаться, но единственным, что я услышала, был крик чайки.

      – Продолжай стараться, дитя мое, и придет день, когда ты услышишь, – сказала она. Когда я спросила ее, что именно я услышу, она мне так и не сказала. Как-то раз она проделала то же самое, когда я была младше. Привела меня к дереву, накинула свою шаль и велела мне слушать.

      Я думаю обо всех тех письмах, которые я ей написала за последние месяцы, каждый раз задавая один и тот же вопрос: почему я могу узнавать о людях множество всяких вещей, едва лишь коснувшись их одежды? Она не отвечала на мои письма, и я ужасно беспокоилась – а что, если она заболела или с нею произошел несчастный случай? У Мормор нет телефона, и я попросила маму позвонить кому-нибудь на остров, чтобы выяснить, все ли с ней в порядке. Мама сказала мне, что беспокоиться не стоит – на Шебне часто бывают проблемы с доставкой и отправлением почты. И я ей поверила – и верила, пока не коснулась ее шелковой блузки. Мама обняла меня одной рукой за плечи, чтобы утешить, и я сразу же увидела, как она сжигает конверт над мойкой в кухне.

      Мама купила эту блузку за несколько дней до этого, и я тогда впервые дотронулась до шелка. Перебрав всю одежду в ее гардеробе, я поняла, что разные виды тканей открывают секреты по-разному: кашемир сохраняет эмоции человека, и ты переживаешь их, словно свои собственные; хлопок показывает образы и события, но при этом не передает чувств – шелк же не похож ни на какую другую ткань, потому что он рассказывает о лжи и обмане.

      Я тру голову, злясь на себя за то, что не раскусила мамин обман раньше. На верхнюю палубу возвращается Олаф, неся два пластиковых стаканчика с кофе и два Kvikk Lunsj. Я сразу же узнаю их полосатые красно-желто-зеленые обертки – норвежскую версию Кит-Кат. Он делает мне знак угощаться, и я с улыбкой беру у него кофе и шоколадку. Кофе горячий, и в нем нет ни сливок, ни молока.

      Олаф прихлебывает свой кофе, поглаживая седую бороду. Когда ему кажется, что я на него не смотрю, он разглядывает меня, обеспокоенно сдвинув брови. Несколько раз он начинает что-то говорить, но всякий раз замолкает. Большинство норвежцев свободно говорят по-английски, но среди людей старших поколений ситуация иная.

      Дождь. Сначала капают редкие капли, потом он начинает лить всерьез. Олаф кривится и показывает рукой на лестницу, ведущую на нижнюю палубу. Я поспешно спускаюсь по ней вслед за ним и испытываю благодарность, когда он направляется в противоположную сторону парома, подальше от бара. Я снимаю куртку, и мы садимся рядом и сидим в молчании, время от времени улыбаясь друг другу.

      Чтобы скоротать время, я листаю фотографии в моем телефоне. Гэндальф, норвежская лосиная лайка Мормор – я была так рада, когда она позволила мне дать ее псу кличку; несколько снимков гавани и наши с ней совместные селфи, когда мы устроили на пляже полночный пикник. СКАЧАТЬ