Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде. Дарья Златопольская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ оправдания. Будь это религиозная, политическая идея, не говоря уже о «священной войне». Толстой прекрасно это описал в «Войне и мире», как русский народ – вот эта «дубина народной войны» – победила несокрушимого Наполеона.

      Мы не то что готовы отдать свободу – нам просто это намного проще, как это ни страшно звучит. Когда тебе задача ставится, ты хотя бы понимаешь, что дальше делать. Ты идешь и умираешь за свою страну, за будущее своих детей и внуков. Это все понятно, это сродни религии. Религия описывает, что можно, что нельзя. И все – ты можешь дальше не задумываться. Не занимай свой мозг всякими мелочами, за тебя уже подумали. За тебя уже решили.

      А когда у тебя есть свобода, тут-то и становится страшно. Как ты ей будешь распоряжаться, что ты будешь с ней делать?

АКТЕРАЛЕКСЕЙ СЕРЕБРЯКОВ:ПРОПОЛОСКАТЬ ТРЯПКУ

      Д. З. Вы сейчас сказали о «русской пустоте». Вас вообще обвиняют в «антироссийских высказываниях». Но если мы возьмем любого большого писателя, от Толстого до Чехова, от Достоевского до Максима Горького…

      А. С. Через Сашу Черного.

      …То все они с огромной болью всегда писали об этой «русской пустоте».

      Потому что душа болит. Почему мы такие, ну почему мы такие?! Почему для нас человеческая жизнь ничего не стоит, ну почему?!

      «Мы» здесь ключевое слово, и правильно, что вы употребляете это местоимение. Я думаю, что это многое объясняет. Вы говорите «мы», и вы говорите «для нас», вы не отделяете себя, и нельзя обвинить в «антирусскости» человека, который о себе говорит.

      Я абсолютно русский человек. Мои дети абсолютно русские мальчишки. Я не знаю, как это происходит. Кажется, у Владимира Хотиненко в «Патриотической комедии» Сергей Маковецкий говорит: «Тут все очень просто: родился, вздохнул, и ты русский». И все то, что в нас есть, есть в тебе. И страдания эти, и мучения, и раздражение от этого.

      Иногда злость – и на себя, и на то, что тебя окружает. Конечно, иногда думаешь: «Да что же это такое, ну почему это так?!» И все великие и невеликие писатели и художники пытаются разгадать эту нелепость. Алексей Балабанов пытался в «Грузе 200»[17], чем, собственно говоря, ценна эта картина и почему я покажу ее детям и внукам.

      Вы ее еще им не показывали?

      Даша, старшая дочь, видела, а мальчишкам еще не показывал. Потому что они должны понимать, что и это в них тоже есть.

      А как вы с этим в себе боретесь?

      Ох-хо-хо! Легче всего взять грязную тряпку и мотать вокруг себя так, чтобы все были в дерьме. Но гораздо сложнее вытащить ее, прополоскать, погладить и положить. Я стараюсь выбирать второй путь.

      И с чего начать эту тряпочку отмывать, складывать?

      Я думаю, с воспитания человеческого достоинства. Со свободы, которая несет за собой прежде всего ответственность, а не разнузданность. Только с этих категорий можно начинать куда-то двигаться. И тогда все будет, потому что не мы первые проходим такой СКАЧАТЬ