Под чужим знаменем. Игорь Яковлевич Болгарин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ у высокого, затуманенного пылью и грязными натеками окна, Кольцов остановил Фролова и настойчиво попросил:

      – Петр Тимофеевич, ты все-таки скажи мне, наконец, кто такой этот самый Лацис. Ну, председатель ВУЧК – это всего лишь должность. А ты мне чуток поподробнее, ну, прежде чем я…

      Фролов почему-то оглянулся по сторонам и кивнул:

      – Мартин Янович преданнейший делу коммунизма товарищ, – сказал он, постепенно понижая голос: – Сам понимаешь, из угнетенного нацменьшинства, опора революции… Сам он по-настоящему Ян Фридрихович… только не вздумай так его назвать… из народных латышских учителей, был председателем военного трибунала и начальником секретно-оперативного отдела ВЧК, а теперь послан на Украину наводить порядок. Прибыл вот в Киев, как наиболее отсталый город по сравнению с Харьковом – столицей Украины… Но очень уж строг. С населением. Мы тут поспорили с ним насчет расстрела заложников, но Мартин Янович разногласий по вопросу красного террора не признает. Вообще возражений не терпит. Ты учти!

      Фролов неожиданно, желая сгладить впечатление, мелко и неестественно рассмеялся:

      – Ну, да ты далеко от него будешь работать, так что прими благословение – и в путь.

      – Куда?

      Но Фролов ничего больше не сказал, нахмурился и повел Павла дальше по коридору. Они прошли мимо двух часовых, которым Фролов на ходу бросил: «Товарищ со мной!», и оказались в большой комнате, из окон которой виднелись, словно на картине, обрамленной рамой и тщательно продуманной композиционно, купола Софийского собора. Кольцов сначала увидел эти сверкающие на солнце граненые купола и лишь затем стоящего у окна хозяина – Мартина Яновича Лациса.

      Выше среднего роста, крепкой стати, с черной аккуратной бородкой, он мог бы сойти за обычного русского интеллигента, если бы не холодный, как бы отметающий всякие рассуждения и споры взгляд серых спокойных глаз и несколько презрительный изгиб сжатых губ. Нет, этот человек не был интеллигентом, он относился к числу властителей, хозяев человеческих судеб, а к этим людям понятие интеллигентности неприменимо, как неприменима обычная линейка для измерения величины паровоза. Здесь требовались определения иного ряда.

      «Что ж, такими, наверно, и должны быть вершители революции, – подумал Кольцов, стараясь преодолеть некое внутреннее неприятие председателя Всеукраинской ЧК. – А разве симпатичны были Робеспьер или Дантон? Или Марат?.. Они видят дальше, чем мы, простые люди, их цели в будущем, в замечательном мирном будущем, когда победит мировая революция, исчезнут войны и все народы будут как братья…»

      Ян Фридрихович Судрабс, которого товарищи-революционеры знали как Мартина Яновича, «Дядю», «Гарайса», «Милнса» (в честь изобретателя самой убийственной гранаты), с интересом вглядывался в Кольцова, нисколько не боясь смутить вошедшего этим прямым, в упор, изучением. У него возник вопрос о принадлежности к племени интеллигентов бывшего капитана из бригады генерала Казанцева Девятой армии бывшего Юго-Западного фронта, СКАЧАТЬ