Завеса. Эфраим Баух

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Как в детстве, замирал в ожидании, когда земля под ним начнет крениться.

      В небе светились Стожары, где-то под Москвой бушевали торфяные пожары. Они выжигали подпочву, так, что туда проваливались трактора и пожарные машины.

      Это медленное подземное тление, казалось, постигло всю страну, все более зависающую на тонком слое да лживом слове поверх выжженного нутра.

      В этом давно пропахшем серой – запахом преисподней – сером прозябании душа исходила тоской по дому и близким. Успокаивалась лишь в эти ночные часы лежания на сухих травах.

      На конференции, в огромной толпе писак, ощущалось полное, не предвещающее ничего хорошего, безлюдье.

      Странные события словно бы накапливались пеной у невидимой стены, не в силах сдвинуть время, душили, изнывали, пытаясь прорваться в абсолютно неясное завтра. Воистину нечто мистическое, подобное таинству самой жизни, противостояло таращащему слепые бельма будущему.

      Именно здесь, в стольной-престольной, в этот сжатый неделей срок, безвременье изводило своей бездыханной недвижностью.

      Можно было предъявлять иск Истории, можно было творить суд над ней, вернее над творящими ее и столько мерзостей натворившими, но сама по себе История, как и судьба, зависела лишь от Бога, расставляющего все на свои места даже в перспективе одного столетия. Ощущение близящейся смены декораций, а, вернее, падения декораций, Орман чувствовал шкурой, что и пытался выразить в стихотворных строчках.

      В Москву! – О, клич публично-благостный

      В провинциальной мгле застольной.

      Отяжелевший тягой тягостной,

      Кручусь я в ней – первопрестольной.

      Глуха, невнятна, неозначена,

      Подобно белене-отраве,

      Из всех расщелин азиатчина

      Прет сорняком и дикотравьем.

      Старушится Москва-сударыня,

      Но держит впрок, не отпуская,

      Вполглаза дремлет, вся в испарине,

      По-старчески слюну пуская.

      Мне пятки жжет дорога дальняя

      На Ближний. Как с похмелья маюсь,

      Судьбу мечу, как кость игральную,

      И не живу, а – удаляюсь.

      А дни бегут бесполо-полыми

      И мне надежный страх пророчат.

      И так из – полыньи да в полымя —

      Я прожигаю дни и ночи,

      Где в сброде колченогих столиков

      Отравленное льется зелье,

      И плещут плеши алкоголиков,

      И тризну празднует безделье.

      Горит ли торф? Судьбой палимые,

      Горим ли мы на свете белом? —

      Из всех щелей покоя мнимого

      Вовсю, взахлеб несет горелым.

      Не потому ль мне в страхе кажется

      В кишенье – стольном и помпезном —

      Россия вся зависла тяжестью

      За миг – перед паденьем в бездну.

      Упрямая вера в справедливость, подобная «категорическим императивам» Канта или десяти заповедям еврейского Бога, явно принимаемая большинством, СКАЧАТЬ