«на тихую уединенную беседу на лоне природы с лицом, преданным прекрасной даме». Точнее, подписи не было, как не было ее всегда, в конце записок обычно стояло: «Ваш навеки преданный друг». Но на печати ясно виднелась буковка «П» с короной. Произошло это вскоре после переезда в столицу, сразу, как въехали в дом, предоставленный для проживания их семейству. Дом оказался непривычно велик, в два этажа и еще мезонин наверху. Позади обширного строения службы, конюшни, жилой флигель. Место тихое, почти уединенное, от оживленных городских улиц вдалеке. Оно и к лучшему, с непривычки переносить непрестанный городской шум трудно – от одних карет, по мощеным улицам грохочущим, спасу нет, да еще извозчики проходящих разгоняют, не только голосом, но и бичами щелкают, страх, да и только! А на улочках, где кареты редкость, тоже тишины нет – то разносчики кричат, товар свой предлагают – нахваливают, то водовозы ездят со своими бочками, город-то огромный, ведрами воды не натаскаешь, то дрова пиленые и колотые, то возы с сеном. Матушка, Дарья Петровна, только вздыхала горестно, головой качая да платочек к носу поднося – с непривычки и воздух городской тяжким казался. Лето еще не закончилось, а печи топятся, как же без них пищу готовить, да от лошадиного навозу мух множество, а главное, людей-то, людей! Москву проезжали из конца в конец – там тише, спокойнее, дома подальше друг от друга стоят, много и со своими садами, даже с огородами, прямо в городе. А здесь, в столице, громадные строения друг на дружку лезут, свет Божий застят. Но, по счастью, на таких улицах не остановились, дальше поехали. Все тише и тише становилось, деревьев побольше, воздух почище. Наконец остановились, вышли, осмотрелись. Пока дворовые не начали кладь отвязывать и разгружать, вошли в дом вчетвером. Впереди батюшка с матушкой, за ними дочери. Пахнуло изнутри нежилым, застоявшимся духом, хотя и проветривали, и протапливали от сырости, но, видно, не очень ретиво – известно, челядь без господского глазу сильно не старается. Стали дом изнутри осматривать. Устроен он был богато, на две половины – отдельно для мужа и для жены. Комнаты не пусты стояли, много от прежних хозяев мебели остались. Батюшка сказывал, что дом этот раньше одному из вельмож, к престолу близкому при прежнем царствовании, принадлежал. При нынешнем государе в опалу попал, многое из имущества в казну перешло, в том числе и этот дом. А из казны Сергею Тимофеевичу позволено было его выкупить «со всеми прилежащими службами, строениями и садом».
Девицы сперва робели, а как родители отошли распорядиться, осмелели, по длинным рядам комнат бегать взапуски затеялись. Ночевать расположились не как прежде, когда жили в маленькой светелке вдвоем, да еще и старая нянька на сундуке спала, а раздельно и просторно. Каждой сестре не только спальную комнату выделили, а еще и гардеробную, и – роскошь невиданная – будуар, что означало комнату парадную, но только для близких друзей и гостей и прочего приятного времяпрепровождения.
СКАЧАТЬ
