пока не поощрялось и даже речи об этом в разных думских фракциях и в прочих руководящих инстанциях не было, и уже поэтому не было модным. Не бригадой, скажем, в каком-нибудь бомжоцехе какого-нибудь бомжокомбината, но какой-то смесью всего этого, современного, может быть, и не модного, не типичного, но существующего зачем-то и являющегося, как ты ни крути, штрихом, запоминающейся линией в пейзаже огромной столицы. И конечно же, ни о какой воровской малине или начальном звене какой-нибудь банды – не приведи Господь! – при виде этой троицы не думалось даже самому заядлому любителю дешевых отечественных детективов. О чем угодно, даже потустороннем думалось, но только не об этом. Вообще говоря, явление бомжей московскому народу требовало всестороннего и глубинного осмысления не только охранников этого народа, но и гениев всех видов искусств, и конечно же, кино, а также ученых, государственных деятелей и так далее. Всем им, случайно необомжившимся, следовало бы повнимательнее присмотреться да вот хотя бы к этой троице, которую будто бы материлизовывало слегка похмельное воображение Николая Касьминова, и она возникла перед ним между башнями на детской площадке. Два мужика и баба маялись на ней, слабо освещенные редкими огнями окон и фонарей, будто исполняли под звуки только ими слышимого оркестра несложный и по движениям, и по настрою души танец. Не быстро, не медленно, покачиваясь на легком ветру, тоже недавно проснувшемся, приседая, наклоняясь, что-то поднимая с утоптанного снега, поднося плавно, не без грации, подобранное к глазам, а то и ко рту, – баночки разные, бутылки, ошметки чего-то недоеденного, – они кружили по площадке минут десять. Затем бомжиха-атаманиха выпрямилась, ее спутники встали справа-слева, и пошли напрямую к двум контейнерам, куда сбрасывали мусор башенные дворники.
Давать им сигареты, даже одну на троих, Николай не хотел. Обойдутся. Да они никогда бы его и не попросили. Гордая была у них начальница. Глава этого странного коллектива, которому никогда не суждено было стать ни родом, ни племенем, ни тем более нацией, ни даже семьей под фамилией Бомжовы.
Николай докуривал вторую сигарету. Тройка бомжей принялась исследовать почти пустые контейнеры. Настроение у мужчин было приподнятое, что-то перепало им на детской щедрой площадке. Один из них, высокий, в длинном пальто с мятой шляпой на голове, пытался извлечь какой-то очень ему нужный предмет из железного, крашенного в зеленый цвет ящика. Длинной рукой безнадежно шарил он внутри контейнера. Бомжиха исследовала с другим мужиком второй контейнер. Длинный суетился, приподнимал ногу, извивался, как рыбка-вьюн, завсегдатай подмосковных некрупных рек, затем упорный, оттолкнулся двумя ногами от асфальта да, видно, многовато им досталось спиртного на детской площадке. Не рассчитал он силу толчка, вес собственного тела и крепость ладони левой руки и полетел худой неказистый бомж в контейнер. Ноги сверкнули под фонарем, фалды осеннего пальто как-то по-детски, юбочкой,
СКАЧАТЬ
