Желанный царь. Лидия Чарская

Чтение книги онлайн.

      Ближний боярин стойко выдержал огонь этих глаз и, не опуская своих, ответил спокойно:

      – Так сказал звездочет-немчин, государь, а я в речах тех не волен. И другое еще говорил он мне. Коли велишь, передам тебе и другие его речи.

      – Говори! – тяжело переводя дыхание, бросил Борис.

      – Молвил он еще такое слово, государь великий: великую смуту на одной половине своей сулит российская планида, а на другой…

      – Что на другой? Говори же, говори, не томи, боярин!

      – А на другой, – медленно, с расстановкой произнес, отчеканивая каждое слово, но не повышая голоса, Семен Никитич, – коли избыть тех ворогов, злодеев твоих, тебе и сыну твоему благоверному и всем потомкам твоим сулит планида светлую и велилепную державу.

      Наступило молчание, во время которого Борис еще острее, еще проницательнее заглянул в лукавые, маленькие глазки своего родственника. И неожиданно произнес:

      – Клянись, боярин, что ни слова от себя не прибавил. Что ничего облыжного нет в твоих речах. На животворящем кресте клянись мне.

      И он даже привстал со своего кресла в волнении, бледный, с грозными и полными ужаса глазами.

      Семен Годунов, не медля ни минуты, расстегнул ворот кафтана, взял с груди своей привешенный на золотом гайтане тельник, приложил крест к губам и торжественно произнес:

      – Клянусь на сем кресте животворящем, что ни слова не молвил я облыжно и доподлинно передал те речи звездочета государю моему.

      И снова спрятал тельник и застегнул рубаху и запаны кафтана.

      Борис, раздавленный и уничтоженный, безмолвно опустился в кресло.

      Ни кровинки не было в лице царя. И только черные глаза горели тем же жутким пламенем, сильнее и острее прежнего.

      – Что делать, Семенушка! Что делать! – в забывчивости, обессиленный и несчастный, шептал Борис.

      Тогда «ухо и око государево» снова склонилось над плечом царским, и торопливо, шепотом, Семен Никитич стал излагать своему венценосному племяннику те планы, которые созрели в его мыслях не вчера и не недавно, а на протяжении долгих месяцев усиленных дум, планы погубить бояр Романовых.

      Он говорил. Борис слушал. Изредка только гримаса отвращения пробегала по губам царя, и полные ужаса слова срывались с языка:

      – Полно, боярин! Да можно ль так? Да ведь они ближние мои «думцы»? Ведь вельможи первые на Руси?

      – И… И… Государь великий! Не бойся! А Вельский? А Мстиславский? Нешто не первыми они близ трона царского стояли покойному Грозному-царю? Мстиславский (он приходился родственником Иоанну Грозному) по крови ближе, чай, был, нежели Никитичи, а по твоему приказу куды они девались, те старики? Ты только мне повели, а уж я сам управлюсь с ними! Так оплету, такую завируху заварю, что и оглянуться не успеешь, как твои первые ближние вельможи последними изменниками царскими перед очами всей Руси предстанут. Только попусти, только дозволь!

СКАЧАТЬ