Большой Джон. Лидия Чарская

Чтение книги онлайн.

      «Я тот, о котором вы слышали все. Я нахожусь теперь в лучезарном саду блаженства и только изредка спускаюсь к вам, беседовать с теми, кто верит и любит меня…»

      – Мы любим тебя, мы верим в тебя, голубчик, миленький!.. – со слезами, скорее страха, нежели любви, рявкнула Додошка.

      – Молчать!.. – грозно прошипела Лотос, и ее тонкий бледный палец свободной левой руки закачался перед самым носом не в меру расходившейся спиритки.

      – Тише, mesdames… Я чувствую… Я знаю, что он здесь сейчас между нами… – добавила она, оглядывая лица подруг. Малявка тихо взвизгнула от страха и поджала под себя босые ноги. Маленькая Макарова отскочила от листа, как от горячих угольев, и взмолилась:

      – Умоляю вас, Елецкая, отпустите меня! Пусть кто-нибудь другой вертит блюдечко, я не могу больше…

      – Ты дура, Макака, если говоришь так! – И глаза Ольги заметали молнии в сторону нарушительницы порядка. – Сколько раз говорить вам: вертит блюдечко «он», невидимый и бестелесный, вкладывая в наши пальцы ту силу и волю, которая исходит из него самого…

      И тотчас же, наклоняясь к самому блюдцу, произнесла голосом, полным мольбы и тревоги:

      – Заклинаю тебя, о божественный, открыть нам твое имя, а также сказать, с кем ты желаешь беседовать из нас.

      Таинственное блюдечко забегало, чуть ли не заплясало, в центре алфавитного круга, останавливаясь то на одной, то на другой букве.

      Вышло: «Я хочу сыпать благоухание моих речей для возлюбленной дочери, моей по духу Ольги Елецкой».

      – О, благодарю тебя, дух! Не имею сил высказать тебе мою преданность! – ударяя себя в грудь свободной левой рукой, воскликнула Ольга. И бледные щеки ее окрасились слабым румянцем радости.

      – Но кто ты, скажи нам, великий! Имя, имя твое сообщи нам!.. – совершенно забывшись в охватившем ее экстазе, завопила она, колотя ногами по полу.

      Теперь блюдечко уже не скользило, а металось от буквы к букве изо всей прыти, на какую может быть способно простое, из белого фарфора, блюдечко.

      Вот оно остановилось на «я», на «г», на «а», на «р», на «у» и так далее.

      Вышла фраза: «Я Гарун-аль-Рашид, калиф Багдадский и поэт Гренады».

      – Ах! – вырвалось из груди десятка девочек. – Это он! Арабский повелитель и поэт!

      – Тот самый, что ходил по улицам Гренады и прислушивался к нуждам своего народа, чтобы помогать беднякам, чтобы заставить судей судить по всей справедливости. Он жил в VIII веке после Р. X. и прославлен в сказках «Тысячи и одной ночи», – твердо отчеканивая каждое слово из урока всеобщей истории, пояснила Ранг. Это был тот самый урок, за который она на прошлой неделе получила пятерку с минусом по двенадцатибалльной системе и потому помнила его теперь чуть ли не наизусть.

      Воспользовавшись этой суматохой, Воронская заняла место Макаки, и тонкий палец девочки лег на освободившийся краешек блюдца. Лотос неистовствовала. Как и подобало вести себя посреднице живого с загробным миром, она била себя в грудь, таращила СКАЧАТЬ