Наука о переводе. История и теория с древнейших времен до наших дней. Л. Л. Нелюбин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ взглядам, а кроме того, ставит под сомнение христианский догмат о бессмертии души. Доле был осужден и сожжен; такая же судьба постигла и его книги.

      Противоречие между приведенными теоретическими постулатами Доле и его переводческой практикой привлекало внимание и позднейших исследователей. Анализируя его, французский ученый Эдмон Кари отметил, что в данном случае справедливее говорить не о непоследовательности французского гуманиста и его коллег, а об исторической изменчивости самого понятия адекватности перевода: «…Разумеется, никто не станет требовать, чтобы в наше время переводили так… но в XVI в. именно в этом заключалась наибольшая, во всяком случае, наиболее реалистическая верность… Другая верность, та, которую мы одобряем для нашего времени, тогда была бы равносильна стремлению к формальной виртуозности»[55]. К схожему выводу пришли и английские исследователи переводов елизаветинской эпохи.

      7. Переводческий скептицизм в эпоху Возрождения

      Несмотря на широту и размах переводческой деятельности и ее высокую оценку многими гуманистами, скептические высказывания о возможности полноценного перевода, звучавшие в предыдущий период, также нашли отражение в ренессансной традиции. В определенной степени об их распространенности можно судить по некоторым эпизодам знаменитого романа Мигеля де Сервантеса Сааведры (1547–1616), где речь идет об интересующей нас теме. Так, в сцене, где друзья главного героя – священник и цирюльник – учиняют цензуру книгам его библиотеки, первый из них, противопоставляя итальянский оригинал поэмы Ариосто испанскому переводу («если… обнаружится, что он говорит не на своем родном языке, а на чужом, то я не почувствую к нему никакого уважения, если же на своем, то я возложу его себе на главу»), не без иронии замечает, что переводчику можно было бы простить даже незнание итальянского, «лишь бы он не переносил Ариосто в Испанию и не делал из него кастильца: ведь через то он лишил его многих природных достоинств, как это случается со всеми, кто берется переводить поэтические произведения, ибо самому добросовестному и самому искусному переводчику никогда не подняться на такую высоту, какой они достигают в первоначальном своем виде»[56]. А сам рыцарь Печального Образа, беседуя с неким переводчиком с итальянского языка и сожалея, что последний «не пользуется известностью в свете, ибо свет не умеет награждать изрядные дарования и почтенные труды», замечает: «Однако ж со всем тем я держусь того мнения, что перевод с одного языка на другой, если только это не перевод с греческого или же с латинского, каковы суть цари всех языков, это все равно, что фламандский ковер с изнанки: фигуры, правда, видны, но обилие нитей делает их менее явственными, и нет той гладкости, и нет тех красок, которыми мы любуемся на лицевой стороне, да и потом, чтобы переводить с языков легких, не надобно ни выдумки, ни красот слога, как не нужны они ни переписчику, ни копиисту»[57]. Впрочем, здесь же Дон Кихот делает исключение для двух СКАЧАТЬ