Владивостокские рассказы (сборник). Анатолий Смирнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лагеря в инквизиции над советским шпионом. Больше всех изощрялся в издевательствах пригретый лагерным начальством Дао Ван, в переводе на русский «Большой Ван», громила с перебитым носом, совершивший ни одно убийство. Среди простых заключённых ходил слух, что этот Дао Ван имеет большие деньги за границей. Его боялись не только воришки, но и лагерное начальство.

      Большой лагерный начальник о чём-то часто наедине разговаривал с Большим Ваном. После этого Большой Ван ещё больше зверел. Работали по шестнадцать часов в сутки, без выходных. Ох и наелся Ли за восемнадцать лет лагерной каши из чумизы, больше похожей на клейстер, чем на еду.

      Однажды среди гранита гор ранней весной Ли увидел небольшой куст багульника. В Китае его называют Баочхунхуа, то есть цветок, который докладывает о приходе весны. Ли не стал дробить камни возле растения. Потом багульник расцвёл. Ли по возможности проходил рядом, чтобы хоть взглянуть на него. С ним он чувствовал как бы сопричастность. Ведь он же сохранил растению жизнь. Только вот жизнь самого Ли не стоила и одного цзиня, да что там цзиня, это же десятая часть юаня, – его жизнь не стоила и фэня, самой мелкой монеты. В памяти как что-то светлое остался этот багульник.

      Однажды на построении перед работой, где-то на десятом году заключения, новый начальник лагеря спросил: «Где тут этот майгоцзей?», то есть изменник Родины. Кто-то вытолкнул Ли из строя. Начальник плюнул ему в лицо и пинком поставил в строй. Большого Вана в лагере уже не было и соседи-каторжане больше не издевались над Ли. Через пятнадцать лет каторги Ли даже стал разговаривать с одним вором-сяотхор. Но тот пробыл на камнедроблении менее года и сбежал. Вот уж переполох был. Потом всему лагерю показывали фотографии с растерзанным телом беглеца. Других знакомств не было. Он настолько привык к роли глухонемого, что своим нахождением в полупрострации походил даже на умалишенного.

      Китайцы при их темпераменте и полчаса не могут просидеть без разговоров, а тут молча целых восемнадцать лет от звонка до звонка.

      Но вот наступило освобождение. В привычное безразличие, похожее на отупение, вкрапились какие-то неясные искринки, слабая надежда на что-то лучшее. Но за пределами изнурительной каторги жизнь для изгоя оказалась не лучше. «Пять лет поселения в деревнях,» – объявили ему. Однако работы никакой никто не давал. Ли помогал в сезон сельхозработ крестьянам, и за это они его кормили. А зимой работы не было. Так из сострадания кто-нибудь сунет то початок кукурузы, то ещё что-нибудь из овощей. Ли понимал, что люди бояться с ним общаться: можно навлечь большие неприятности, общаясь с врагом Китая.

      Прошли и эти пять лет. Казалось бы, наконец-то, выжил, теперь надо попасть на Родину. Но после посещения консульства и посольства он понял, что родина его бросила. Много скитался по Китаю, пока не оказался в Суйфэньхе. Здесь хоть можно было часто слышать такую далёкую теперь от него русскую речь. Российских туристов в этом небольшом городе было очень много, но они, бегая в круговерти закупок барахла, не обращали на него никакого СКАЧАТЬ