Мое частное бессмертие. Борис Клетинин

Чтение книги онлайн.

      Такси уехало. Мы с бабой Соней остались у палисада.

      И тогда цвет воздуха переменился.

      Во дворе всё потемнело – как в кинотеатре перед фильмом.

      Это гроза вычерчивалась над сараями.

      Она шла с Боюкан. И гремела так штутко, точно костяные шары вылетают за биллиардный борт.

      Мы вошли в подъезд, и в ту минуту обвально полилось снаружи. В подъезде запахло помокшей пылью.

      Мы поднялись в квартиру.

      В то лето, как полевая тварь в норке, сложился я по виду квартиры, укрывшей меня с моими таблицами.

      Она задакивала меня всяким порожком, плинтусом.

      Одним балконом в филармонию, другим в тополиный двор со стеной сараев по границе она выдаёт план моей личности. Она – дворец моей грудной клетки, черты моего лица…

      И хотя баба Соня утверждает, что ул. 25 Октября – это бывшая str. Carol Schmidt (при румынах) и что 40 лет назад тут какая-то Хвола жила (во 2-м подъезде), я не примусь откапывать чужую Трою. Мне только надо, чтобы бурная каша моего (моего!) воскресенья стартовала именно здесь.

      В ходе многих лет докучал мне один повторяющийся сон: мы почему-то снова на Ботанике. Душевная тоска, поедавшая меня при этом, и с солнопольем пробужденья уходила не сразу.

      10

      Chantal.

      («40 лет назад тут какая-то Хвола жила…»).

      Докторская школа устроена далеко в деревне (с. Боюканы).

      В дороге я намерзаю, как вода в бочке.

      Приходишь в класс – там печь с угаром.

      Ноябрь 1933, Кишинёв.

      И Унгар тут. Этот жирный Унгар – в ветеринарной школе. Прикатил за мной аж в Кишинёв.

      Прогнала бы его!

      Но я делю комнату с Изабеллой Броди и Любой Пейко, а они обожают кататься в его фаэтоне со шкурами.

      Он бывает у нас всякий день (не оставляя мне выбора, кроме как сидеть в училище до темноты).

      Мало того.

      Мама пишет, что в Оргееве меня уже выдали за Унгара.

      И что-то я не слышу недовольства в её тоне.

      Эх, не видит моя мама, как я топаю с Боюкан в ночи (грязь – похуже, чем у нас в слободке. И пьяницы голосят у заборов).

      И ещё этот Унгар говорит, что загипнотизирует меня (он берёт уроки у гипнотизёра Маркова).

      Я делаю вид, что не боюсь.

      Последней каплей стали именины сестры Унгара.

      Вся их родня прибыла из Оргеева: родители, сёстры…

      Я и не думала идти.

      Но – мама передала мне тёплое пальто с мамашей Унгар.

      В воскресенье мы явились к ним на Фонтанную.

      Молдавский жаркий ковёр лежал как задумавшийся в коридоре.

      Было натоплено до обморока.

      И вдруг… мамаша Унгара…

      Пропустив Белку и Любу по лестнице наверх, она останавливает меня на скрипучих ступеньках. Обнимает и говорит: «Вот такая мне нужна!»

      И смотрит – будто гипнотизирует.

      Ну СКАЧАТЬ