Книжка про жизнь. Сергей Лельевич Молодцов

Чтение книги онлайн.

      С тех пор меня никто не пытался переучить, и я с легкой (правой) руки Нелли Аркадьевны остался на всю последующую жизнь полноправным левшой. Тогда я еще не понимал, что таким образом с младых ногтей уже оказался в оппозиции к праворукому большинству. Но мне это почти не мешало. Разве что чернила всегда размазывались, потому что в русском правописании (а не левописании), увы, интересы меньшинств не учитываются. И еще по утвержденным гигиеническим правилам свет в классных комнатах должен падать слева. Для удобства пишущих. Мне же приходилось напрягать зрение, потому что «неправильная» рука закрывала правильно падающий свет. Вследствие чего к концу обучения левый глаз видел чуть хуже правого.

      Закрытый город

      Когда мне исполнилось девять лет, я получил свой первый в жизни пропуск – ученический билет, дававший право самостоятельного выхода из города. Дело в том, что город был из разряда «голубых», у которых названия нет и которые снятся людям только иногда. То есть – почтовый ящик секретно-оборонного значения. С раннего детства я знал, что моя малая родина называется «закрытый город» или «почтовый ящик». Жить в почтовом ящике как-то не хотелось, а вот «закрытый город» – это таинственно и необычно. Вроде затерянного рая или затонувшего корабля. Войти в него некоренной житель мог только ненадолго и по специальному (временному) пропуску. Мы же – так сказать, аборигены – имели пропуска постоянные, с фотокарточкой и несколькими специальными штампиками. В ученическом билете обязательно (кроме школьной круглой печати) ставился фиолетовый штамп, стилизованно изображающий семафор. Мол, путь открыт. До девяти лет дети могли входить и выходить только с родителями. Ученический же билет делал тебя самостоятельным и независимым. Главное – раз в год обновлять семафорик в режимном отделе (учительница всегда напоминала перед летними каникулами: «Не забудьте сходить в режим, а то все лето в городе просидите!»). Понятно, что загадочный «режим» мы соблюдали исправно, ибо за пределами забора с колючей проволокой, который защищал «почтовый ящик» от чужаков, был замечательный пруд с лодочной станцией и вышкой для ныряния, лес, богатый грибами и ягодами и непередаваемое ощущение причастности к большому миру открытых городов.

      Я, разумеется, не знал, почему мой город огорожен и неприступен. Мне хотелось верить, что это как-то связано с освоением космоса, луноходами и ракетами. Насчет последних я был, как оказалось, очень близок к истине. Правда, ракеты, к которым имел отношение мой город, предназначались не для космических путешествий. Ибо градообразующим предприятием являлся комбинат, где помимо всего прочего обогащали урановую руду. Но дело не в этом.