«На Москву». Из истории белой борьбы. В. Х. Даватц

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Ha самой пристани в две шеренги выстроились негры, составляющие почетный караул. У самого входа виднелась группа русских и французских военных, среди которых я различил генералов Кутепова и Витковского.

      Что значит этот почетный караул французских войск. Наше признание? Даже сердце запрыгало от радости. И я пошел возбужденный снова к Вороновым.

      Воронова не было, он куда-то ушел. Поговорили о том, о другом. Вдруг вбежал капитан с возбужденными блестящими глазами.

      – Я был на параде, – почти закричал он. – Видел Врангеля. Он заявил, что четыре дня тому назад мы признаны, как армия.

      Я чуть не бросился целовать его. Сваливалась с души какая то тяжесть. И захотелось поскорее убежать в лагерь, чтобы первому передать эту радостную весть.

      24 декабря. Недавно я был в городе. Глядел на выставленный хлеб, восточные пироги, халву и инжир, – и повстречал моего школьного товарища Бориса. Он мало изменился (я его не видел 19 лет); и в потрепанной шинели с погонами подпоручика я узнал знакомое лицо.

      – Вот где пришлось увидеться, – сказал он радостно. – Знаешь, Володька, когда я узнал, что ты профессорствуешь, я ничуть не удивился. Но когда узнал, что ты – солдат и еще в Галлиполи, – прямо не хотелось верить…

      И стали рассказывать друг другу. Рассказывать о том, что претерпел каждый.

      – Выбраться, выбраться скорее отсюда! Надоело… Надоела эта игра в солдатики. Не дают ничего жрать, a говорят о «поднятии достоинства офицера», – сказал он с горечью. – И, наконец, чем я виноват, что питаю теперь вшей? Я никогда не делал революции. Я определенно стремился к личному счастью…

      – Ничего не поделаешь, Борис. Все это – общественное бедствие…

      – Вот этого-то я и не понимаю, – сказал он.

      Мы проходили по берегу пролива.

      – Смотри, как красиво это море… Что бы я отдал, чтобы иметь акварель…

      Я вспомнил, что в училище он был лучшим учеником по рисованию и кончил институт гражданских инженеров.

      – Тебя раздражает, что нет акварели… Я уже три года не занимаюсь математикой. Я понимаю эту тоску. Но терплю ее во имя нашего возрождения…

      И вдруг вспомнилось, как после парада по случаю приезда Врангеля кто-то сказал про него:

      – Хорошо ему… Мы во вшах, a он в новой чистенькой шинели!

      – Много хамства y нас, Боря. Но не там, где ты его видишь. Хамство в том, что y нас все стараются нивелировать по бедности, ничтожеству и убожеству. Хамство в том, что увидя кого-нибудь в лучших условиях, y нас первое движение души – это злоба и зависть… Что даже он, Врангель, не избежал общей участи…

      – Имею же я право возмущаться, если какие-нибудь генералы играют в солдатики, чтобы сохранить выпадающую из рук власть?..

      – Ты говоришь это о Врангеле?

      – Нет, – сказал он смущенно.

      – Я ни минуты не сомневаюсь в Главкоме, – отвечал я. – Для меня это символ нашего единения. Я отношусь к нему так же как… к царю, – сказал я неожиданно для самого себя.

      – Тогда СКАЧАТЬ