«На Москву». Из истории белой борьбы. В. Х. Даватц

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ бежали в панике, оставляя нам свои орудия, бронепоезда, свое имущество и свои запасы. И теперь мы шли бы вперед, в Донецкий бассейн. Но кубанцы дрогнули, обнажили фронт, частью разошлись по станицам, частью предались врагу. Пришлось оставить Ростов. Пришлось сдать Батайск, который, как белый Верден, почти два месяца отражал удары большевиков. А затем покатилась красная волна по Кубани. Едва успевают наши поезда отходить от наступающих врагов. Наша армия загоняется к Черному морю.

      Все наши четыре орудия, вслед за моим, вышли из строя. Осталось одно пятое орудие Виккерса, отнятое у большевиков с бронепоезда «Товарищ Ленин». Нам нужно чиниться – и мы летим стрелою в Новороссийск. Но нет уверенности в том, что мы действительно будем чиниться и недели через три пойдем назад, в бой. Почти все говорят, что в Новороссийске мы бросим базу, испортим окончательно орудия, а может быть, вместе с ними будем посажены на пароход и транспортированы в Крым. Там составим мы ядро верных нашей идее, и чем больше оглашенных отойдут от нашей литургии, тем чище и полнее будет наше последнее служение.

      24 февраля. Екатеринодар. Несколько дней тому назад командир заявил всем казакам, что держать он их не будет насильно и желающие могут быть с поезда откомандированы. Почти все казаки заявили об уходе.

      – Как ужасно, что бегут они как крысы с тонущего корабля, – сказал капитан Д.

      Но мне, наоборот, стало радостно так, как бывает во время опасности, когда что-то торжественное спускается с горных вершин. Мы остаемся одни – человек шестьдесят, вместе с офицерами. Не будет этого подразделения на «мы» и «они». И я сказал капитану Д. о начавшейся литургии верных.

      На следующий день казаки одумались – ушло только несколько человек. Мы будем и впредь иметь половину команды, которая сомневается, куда ей идти. Что толку в этих сомневающихся? Не пора ли поставить вопрос о чистом добровольчестве, об ордене духовных рыцарей, куда принимаются только после искуса.

      Н. совсем пал духом. Желчно и зло доказывает, что дело наше безнадежно погибло. Смеется над моей верой со злорадством, каким-то исключительным. Он проклинает тот день, когда вступил добровольцем. И добровольцы, и большевики в его глазах одинаковые грабители. У большевиков даже есть то, чего нет у нас, – организованность. Порядочному человеку нет места среди Добровольческой армии – и он мечтает пойти на комиссию, получить отставку, отряхнуть прах от ног своих.

      – Поступая сюда, я думал, что совершаю великое дело, а теперь – не будет ли это позором, – сказал он. – Вместо идеи Великой России приходится защищать дело авантюристов.

      И он с радостью очутился бы теперь в Москве, где он мог бы заниматься наукой и в кругу своих единомышленников отводить душу.

      Между мною и им легла непроходимая пропасть. Меня возмущает эта интеллигентская расхлябанность, а его – мое упорство, которое в его глазах граничит с глупостью. Через каждые два слова он подчеркивает, что, «рассуждая логично», он приходит к СКАЧАТЬ