Моя Наша жизнь. Нина Фонштейн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Наверно, она поменяла фамилию (после замужества?), потому что в списках писателей сегодня я ее не нашла.

      Со временем кружок как бы разделился на два лагеря с невидимыми границами. Сейчас у меня хватает самоиронии понять, что это было смешно, но в моем меня тоже рассматривали как некоего лидера. Мои кажущиеся теперь наивными рассказы для детей вызывали (и были рассчитаны на это) улыбки, а искристые Гришины фельетоны вызывали не только бурный, но умный смех, однако необъективные мои болельщики рассматривали нас как бойцов на одном поле (может, просто завидовали Грише, а я этого не понимала?).

      Прямого антагонизма у нас с Гришей не было: помню, что вместе обсуждали, куда будем поступать после школы (оба «шли на медаль»). Я иногда ловила себя на мысли, не пора ли поближе познакомиться, а может и подружиться, но не могла преодолеть ужаленное самолюбие и, в отличие от моих «сторонников», четкое понимание многогранного нашего неравенства.

      Руководствуясь тем же правилом сначала узнать жизнь, Гриша, следуя семейной традиции (его мама была врачом) поступил в медицинский. Этим же руководствовалась и я, планируя жизнь инженером, как папа. В глубине души думала, что все равно буду потом писать.

      С Гришей виделись и после школы. Он продолжал сочинять смешные рассказы, учась в медицинском, приходил, как и я, в Дом пионеров. Потом встречи стали односторонними, я видела его в КВН, потом на разных телевизионных встречах, не пропускала спектаклей и фильмов по его пьесам и сценариям.

      Как-то встретила его на улице Горького. Уже слышала, что женился, значит, нам было уже за тридцать. Поздоровались, минуту постояли, он вроде бы заинтересованно спросил, продолжаю ли я писать. Я отрицательно помотала головой, но постеснялась сказать в оправдание, что уже защитила кандидатскую. Гриша явно спешил, и мы на том разошлись.

      В последний раз лично мы общались в Политехническом музее, на его творческом вечере. Он уже был с бородой. Я долго мялась, но после окончания Юра подтолкнул меня к «за кулисам». Гриша собирал записки и листки прочитанного, как бы обрадовался свидетельнице детства, но кроме общего приветствия и молчаливого восторга на лице, у меня не было ни вопросов, ни ответов. Мы когда-то были заодно: сначала узнавать жизнь, и он работал несколько лет в скорой помощи, как я на заводе. Однако мне надо было признать, что в отличие от него у меня не было его непреодолимой тяги (я уже не говорю про способности и талант) писать, которая оказалась бы сильней моего интереса к профессии.

      Естественно, Гриша понимал трудности жить и печататься Офштейном, новую фамилию «Горин» взял созвучную девичьей материнской – Горинская, хотя сам же и пустил широко по свету расшифровку аббревиатуры: Григорий Офштейн Решил Изменить Национальность.

      Со временем все больше видела глубину его как бы подготовленных под смех обобщений и многоплановый строй шуток и образов. Сейчас, пожалуй, была бы готова поговорить и даже поспорить, но его жизнь оборвалась в СКАЧАТЬ