вымолвить какую-нибудь гадость, но с ним рядом всегда имелось не менее десятка телохранителей. Если Трап чувствовал угрозу или издевку, бил сразу. Только поэтому и оказался в отстое. Из пилотской школы был отчислен через год после поступления за драку, с курсов операторов магнитных буксиров – через полгода за драку, с курсов механиков портовых устройств – еще через четыре месяца за драку. Уже здесь, на верхних стапелях внешнего терминала, куда он пришел только потому, что после трех отчислений оказался без учебного пенсиона, Трап потерял место на транспортном конвейере и тоже за драку. И за последний год в скребках поменял уже четыре бригады. Да, его мытарства могли прекратиться мановением руки. Достаточно было явиться с повинной головой к папочке или к мамочке, которые все еще считались важными людьми в мире, оставшемся в доброй тысяче лиг под ногами всякого, кто вынужден был топать по переходам Порта. Родители помогли бы и деньгами, и приструнили бы всякого, кто без разбирательства выкидывал на улицу рыжеволосого, вскипающего от любых насмешек парня. Но что тогда стало бы с ощущением свободы? Был бы тогда Трап тем самым отчаянным бойцом, к которому в последний год плотно прилипло прозвище – Резкий? Или вмешательство все же имело место? Наверное… Иначе портовые службы безопасности давно бы уже изолировали рыжего психа в одной из каморок охранки. Или отмутузили бы до полусмерти. Или пристрелили и сбросили бы вместе с кремниевым выскребом в дезинтегратор. Были основания, были, хотя ни одну из тех памятных драк он не начинал сам. Они же сами липли к нему, сами. Может, именно таким способом отец хотел вернуть сына домой? Тогда почему его не беспокоило участие Трапа в запрещенных боях? Побеждать ему пока приходилось не часто, большой приз, который позволил бы вырваться из скребков, обламывался в одном шаге, зато раза три он сам был на волосок от гибели. Да и вся его нынешняя трюмная слава лепилась опять же к его отчаянной смелости и быстроте, к поразительной выносливости, но никак не к удаче. Хотя, чего она могла стоить сама по себе, эта быстрота? Неужели и в самом деле он слился в скребки навсегда?
5
– Понимаешь меня? – повторил вопрос Динак, и Трап наконец понял то, что не давало ему покоя в последние два месяца, ровно с того момента, когда уже заставившая о себе говорить на внутреннем терминале Кафша – желтоволосая стерва с кукольной внешностью и стальным взглядом – вызвала из строя озлобленных очередной перетряской скребков одиночек: Трапа, Динака, Шаку и Будаллу. Вывела, чтобы сколотить из них команду для очистки самых невыгодных и дальних точек. Она их отбирала по источаемой злобе. У них у всех были счеты к миру. Они все стоили друг друга и вместе с этим не стоили ничего. Как стальной спутниковый лом с изрядным содержанием драгоценных металлов, выплавлять которые хлопотно и невыгодно.
6
И Динак что-то увидел в глазах Трапа, потому что наклонился вперед и прошептал:
