Патриарх Тихон. Пастырь. Владислав Бахревский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ высокопреосвященства живут не как грузинские князья, у которых, кроме газырей, ничего нет, а как бароны из еврейских банковских домов, – сказал Новорусский. – Киевский митрополит, говорят, имеет сто тысяч годового дохода.

      – И все-таки, Михаил Васильевич, я желаю, и желаю страстно, чтобы лучшие из нас приняли постриг… Понимаю вашу неприязнь к тем, кто со студенческой скамьи думает о карьере, об этих многих тысячах, о беспредельной почти власти над несчастными сельскими батюшками… Но есть ведь и подвижники! Россия богата искренними людьми. Служение Господу ради спасения себя, своего народа, Отечества и всего мира – не худшая доля. Я хочу и буду стремиться, чтобы мои прихожане ли, студенты или, коли Бог даст, епархия поняли и приняли красоту подвига преподобного Антония Великого. Если ныне кто-то из преосвященных ведет жизнь, недостойную монашеского чина, это не предмет для дискуссии – враг порочит монашество с того самого дня, когда первый во Вселенной инок Антоний покинул богатый дом и ушел в хижину. Я убежден: мы не откажемся от пути, указанного Всевышним.

      – Если мы решили обсудить последний выпуск «Дневника» Достоевского, то давайте хотя бы прочитаем его, – улыбнулся Новорусский. – О монашестве Федор Михайлович в нем ни словом не обмолвился.

      Лицо у него было мужицкое, простое. Широколобый, глаза невыразительные, улыбка детская.

      – Но я с этого и начал. Дело в ином! – Храповицкий даже руки вскинул. – Федор Михайлович умел видеть и предвидеть. Вслушайтесь в его слова: «…Рухнуло крепостное право, мешавшее всему, даже правильному развитию земледелия, – и вот тут-то бы, кажется, и зацвести мужику, тут-то бы, кажется, и разбогатеть ему. Ничуть не бывало: в земледелии мужик съехал прямо на минимум того, что может ему дать земля». И вывод. Обязательный, беспощадный вывод, подсказанный великому писателю жизнью: «Не захочет ли, напротив, сословие опять возгордиться и стать опять над народом властию силы, уж конечно, не прежним крепостным путем, но не захочет ли, например, оно, вместо единения с народом, из самого образования своего создать новую властную и разъединительную силу и стать над народом аристократией интеллигенции, его опекающей». Это закрепощение Достоевский относил не в какое-то неопределенное будущее. Он видел его вокруг себя, мерзкое, многоликое… Я тут подчеркнул… Вот! «Не железнодорожник ли и жид владеют экономическими силами нашими?» Вот! «Фабрики сокращают производство до минимума». Вот! «Труда и сознания, что лишь трудом “спасен будеши”, – нет даже вовсе. Чувства долга нет, да и откуда ему завестись». И – вывод, вывод нежданный и горчайший: «Спокойствия у нас мало, спокойствия духовного особенно, то есть самого главного, ибо без духовного спокойствия никакого не будет. На это особенно не обращают внимания, а добиваются только временной, материальной глади…» Вслушайтесь ради Бога в это – «добиваются только временной, материальной глади».

      – Тишь и гладь разорвала бомба, унесшая жизнь Александра Освободителя, – сказал Грибановский. – СКАЧАТЬ