Бледный всадник, Черный Валет. Андрей Дашков

Чтение книги онлайн.

      – Убери ноги с моего стола, скотина! – заорал Жирняга, пьянея от собственной храбрости. И все же пушка на бедре у Штырька заставляла его колени мелко дрожать. – Ты пока еще работаешь на меня… – добавил он помягче.

      Штырек нехорошо ухмыльнулся, однако ноги убрал.

      – О Гнусе слыхал? – спросил Жирняга небрежно, словно это было последнее, что его интересовало.

      Толстяк имел заслуженную репутацию опытного интригана. Он перечитал кучу старых книжонок по психологии и теории управления. Начальник ценил его эрудицию. Жирняга любил манипулировать окружающими. Иногда это получалось у него великолепно. Главное – дернуть марионетку за нужную веревочку. Но подобное развлечение относилось к числу смертельно опасных. Ошибешься – и запросто можешь очутиться на кладбище… Заветная веревочка была у каждого, даже у Начальника. Однако за нее Жирняга никогда не решился бы дернуть.

      Всякая новая смерть открывала дорогу наверх тем, кто умел карабкаться по скользкому склону и работать локтями, сталкивая в пропасть конкурентов. Смерть Гнуса не являлась исключением и казалась к тому же совершенно необъяснимой. Не надо было напрягаться, чтобы понять, как сильно задевает Штырька эта тема.

      Тот кивнул, выжидая, – не знал еще, куда дует ветер. Жирняга с удовольствием тянул паузу, пока Штырек не начал ерзать на стуле. Смешной малыш! Но опасный.

      – Начальник склоняется к тому, что это кто-то из чужих. Или человек Ферзя.

      – Ну и что? – спросил Штырек, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным. Он полагал, что это придает ему солидности.

      – Ничего. Его люди уже ищут крайнего. Если ты поторопишься, у тебя появится шанс…

      – Это Гришка так сказал?

      – Я так сказал! Не забыл, где обнаружили потрох той шлюхи? В общем, найди виноватого, голубчик, и убей. Убей его, родной. И чем быстрее, тем лучше.

      14. ДУРНОЙ ГЛАЗ

      Ювелир Яков Фельдман сидел в своей лавке и полировал стеклянный глаз. Эта тонкая работа отвлекала его от горьких мыслей. Глаз неплохо смотрелся на побитом молью черном бархате и занимал на витрине почетное место между сверкающими серьгами в форме полумесяцев, вырезанными из компакт-диска, и тяжелыми бусами из нанизанных на толстую нитку треугольных минералокерамических резцов.

      Глаз был небесно-голубым и, по мнению Якова, лучше всего подошел бы натуральной блондинке с ангельским личиком. Одно только плохо – поверхность стеклянного яблока периодически покрывалась мутным желтоватым налетом, который приходилось тщательно счищать. Да и одноглазой натуральной блондинки в обозримой округе Фельдман что-то не мог припомнить, хотя ему было под восемьдесят и припоминал он многое – часто даже против собственной воли. Например, жуткую майскую ночь шестидесятого года, когда во время погрома убили его жену и сына. Единственного сына… С тех пор Фельдман превратил СКАЧАТЬ