Записки. Екатерина II Великая

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ их и что они побросали даже свою посуду, что серебряные блюда шведского генерала еще находятся в монастыре; но нам их не показали. Мы застали в монастыре епископа, сосланного еще во времена императрицы Анны. Кажется, он там и остался.

      Вернувшись оттуда, императрица велела нам приказать, чтобы мы вновь заняли прошлогоднее наше помещение, в котором она жила до тех пор, так как она велела прибавить к своему помещению деревянный флигель, который тянулся с угла Зимнего дворца до рвов Адмиралтейства. Поторопились также изгнать нас из нашего помещения, я думаю, вследствие того, что царившее там веселье не нравилось Чоглоковым, которые всё, что не было скукой, считали беспорядком. Они поселились под моими окнами в низком флигеле, который раньше служил кухней. Только Репнин остался у себя. Это было началом отдаления; план был выработан и скоро обнаружился; самое главное его преступление было – поддерживать веселье и давать ему пищу. Граф Бестужев и Чоглоковы этого не любили и умели настроить императрицу на свой лад; хоть она сама по природе была очень веселая, но ее волновали страсти, в особенности ревность ко всему, которая была такова, что ее возбуждали всегда с наибольшим успехом.

      Когда перешли в наши прошлогодние покои, сцена снова переменилась. Во-первых, Чоглокова явилась сообщить мне, что мои дамы не будут более вхожи во внутренние мои покои, – они уже почти и не входили туда; что каждый мужчина будет удален оттуда, – они никогда не приходили без великого князя; но так как она не имела ни малейшего значения в его глазах, то его комната осталась на том же положении, как была. Я приняла это приказание, данное именем императрицы, с покорностью, но почти со слезами на глазах.

      Постом этого 1747 года императрица поехала в Гостилицы, мы получили приказание следовать за ней, а князь Репнин остался в городе; там поплясали и порезвились немного, так как императрица этого желала.

      По возвращении в город мне сообщили о смерти отца. Я сильно плакала и была в таком глубоком горе, что заболела. Мне дали поплакать несколько дней; мне пустили кровь; императрица меня навестила. Когда я почувствовала себя лучше, Чоглокова пришла мне сказать, что императрица велела приказать мне, чтоб я перестала плакать, что мой отец не был королем и потеря невелика. Я ответила: «Правда, отец мой королем не был, но был моим отцом. Надеюсь, что оплакивать его не будет преступно». Она наговорила мне много неприятного; я замолчала и предоставила ей говорить, но никогда не могла забыть этой черты. Я хочу думать, что Чоглокова, быть может, передавала замечания императрицы приблизительно и, быть может, также по глупости не высказывала их связно, но из уважения к ее величеству я не могу думать, чтобы эта женщина мне точно передала то, что ей было велено сказать, ибо доброта сердца в этом случае не господствовала. Эта бесчеловечность меня поражала, и, признаюсь, не могу до сих пор вспомнить об этом без того, чтобы не почувствовать сердечного возмущения. Траур, который я должна была носить СКАЧАТЬ