Перевёрнутое время. Повесть перестроечных лет. Сергей Степанов-Прошельцев

Чтение книги онлайн.

      – Кончай сачковать, – сказал он, когда Босяк пришёл в промежуточное состояние между кайфом и похмельем. – Нечего борзеть.

      – Да вот обувки нет, – пытался оправдаться Босяк. – Кто-то скоммуниздил.

      – Послушай, ты меня приморил, – не выдержал Васька. – Иди грузи, иначе…

      И он так глянул на Босяка, что стало понятно: «иначе» следует трактовать в лучшем случае как вторую группу инвалидности.

      Босяк выломился из кочегарки, в чём был. Так и шлепал по снегу без башмаков под хохот кладовщиц и их издевательские реплики. И надо же – не заболел, даже насморка не схлопотал. Вот что значит нормальная проспиртованность.

      Раньше он поддавал, по местным понятиям, весьма умеренно. Если точнее, к вечеру почти что успевал протрезветь. Но с февраля, когда они с Верой разбежались, перестал себя ограничивать.

      И не то, чтобы бывшая жена допекала, костерила почём зря. Она – не Алевтина, которая двоецарствия в доме не терпит. Алька, как асфальтовый каток, подминает под себя всё и вся. А Вера – тихоня. Забьётся в угол, замкнётся – не подходи. Босяк потом ужом возле неё вьётся: «Прости, Вера. Повод был, понимаешь. С премией нас объегорили». А она молчит. И лицо – гордое, бледное, печальное.

      – Пьёшь один, а болеем втроем, – говорила она (Антошка тогда совсем маленьким был). – Ты бы хоть нас пожалел.

      Он, конечно, жалел – до следующего раза.

      Босяк раньше шоферил, а у них в автобазе без бутылки к слесарям не предъявляйся. Ну а сам в яму полезешь – заработка не видать, как своих ушей.