История нравов. Галантный век. Эдуард Фукс

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ частью их брали тем же способом, которым впоследствии рабовладельцы добывали себе черный товар. Из года в год многие юноши и мужчины захватывались в поле во время работ или же ночью в постели, других спаивали и насильно уводили… А кто попадал в когти вербовщиков, для того уже не было спасенья. В тысяче семейств, где были взрослые сыновья или отец еще находился во цвете сил, каждый вечер ложились спать не иначе как дрожа от страха. Надо себе живо представить все трюки этой единственной в своем роде «финансовой реформы», чтобы понять истинную сущность немецкого мелкокалиберного абсолютизма. Но, как уже замечено, все это в высшей степени логично. Доктрина абсолютизма сама собой приводила к этому. Историческая ситуация, сделавшая абсолютизм возможностью, снабдила его атрибутами всемогущества.

      В идейной области этот факт приводил к тому убеждению, что государство, и в особенности народ, не имеют никакой иной цели существования, как только повышать возможность наслаждения жизнью облеченному властью государю и его двору, и притом в такой степени, в какой этого потребует их индивидуальный каприз.

      Так как подданные существуют исключительно для государя, то любая его прихоть, один час счастья в его жизни не слишком дорого оплачены даже непрекращающимся горем десяти тысяч низкорожденных. В Германии и Франции, например, в известное время года крестьяне были обязаны приостанавливать полевые работы, чтобы не мешать фазанам и рябчикам выводить птенцов. Что за беда, если то и дело погибал весь урожай или часть его, если крестьянин не мог рассчитывать ни на возмещение убытков, ни даже на понижение налогов! Если ежегодно тысячи буквально умирали голодной смертью, то это нисколько не тревожило христианнейшего короля.

      В тот самый год, когда Людовик XIV истратил миллионы на роскошные постройки, население Дофине питалось травой и корой, и в ответ на горе и отчаяние голодных в лучшем случае раздавалась ироническая фраза: «Что ж! Кора – пища недурная». Меню немецких крестьян очень часто состояло из одних этих лакомств. В городах дело обстояло не лучше, чем в деревнях. Даже больше: здесь нищета достигала крайнего предела. Из 1 ¹/₄ миллиона нищих, насчитывавшихся во Франции в 1777 году, на один Париж приходилось 120 тысяч, то есть ¹/₆ всего населения столицы. Никогда социальные противоположности не выступали так наглядно. Одни умирали с голоду или жизнь их была медленной голодной смертью, а другие тонули в изобилии и – разлагались.

      Трагизм положения еще увеличивался тем, что только незначительная часть буржуазии, дворянства и духовенства могла предаваться и в самом деле предавалась той безумной расточительности, в которой усматривали тогда характерный признак привилегированных классов. Хотя общество эпохи старого режима распадалось, по существу, именно на эти три главных сословия, однако внутри каждого из них существовали резкие противоположности, и только незначительные слои каждого из них могли участвовать в СКАЧАТЬ