Дневник секретаря Льва Толстого. Валентин Булгаков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ меня теперь такая интересная работа над книжками «На каждый день», а это предисловие отвлекает меня и ужасно мешает мне.

      Надо сказать, что Л.Н. переделывал его уже раз шесть-семь.

      – Я, старый хрен, – говорил он за обедом, – уж таков, что если не хочется писать, нет расположения, то напишу хуже, чем волостной писарь.

      – Значит, нужно вдохновение, нужно, чтобы посетила муза? – спросил Сухотин.

      – Да, нужно, чтобы была такая потребность писать, чтобы от нее нельзя было отделаться, как от кашля…

      С утренней прогулки вернулся вместе с норвежским журналистом, бывшим русским подданным, Левиным.

      – Вот друг Бьёрнсона! – представил он его.

      И тут же с оживлением рассказал о маленьком эпизоде, случившемся с ним на прогулке. Он захотел что-то записать, развернул свою складную трость-стул и уселся.

      В это время подрались около него собаки и одну чуть не загрызли. Он прикрикнул на них, собаки разбежались, а вырученный им черный кобель Жулик из благодарности бросился к нему и вскочил на него обеими лапами. И не успел Л.Н. опомниться, как «чебурах вверх ногами, прямо в снег!».

      Поговорив с Левиным, он оставил его до вечера, а сам, как всегда, отправился работать. Зачем-то зашел он в нашу «канцелярию». А я как раз перед этим разговаривал с Самуилом Моисеевичем Белиньким (ремингтонистом, присланным в Телятинки Чертковым для услуг Толстому и посещающим ежедневно Ясную Поляну) о том, что как будто Л.Н. с некоторого времени стал писать гораздо разборчивее, чем раньше.

      Когда вошел Толстой, Белинький стал просить его не стараться писать разборчивее.

      – А разве вы заметили, что я разборчивее пишу? Как же, это нехорошо, что я всё пишу неразборчиво! Всё забываю: начну хорошо писать, а потом незаметно опять плохо…

      – Это всё ваша экономия на бумагу, Лев Николаевич, – заметил стоявший тут же Сухотин, – всё вот так, так уписать, чтобы места меньше заняло!..

      – Ну вот, теперь надо только экономию бросить, – засмеялся Л.Н., – и будет всё хорошо.

      Это верно, что Л.Н., с его бережным отношением к произведениям человеческого труда, старается очень экономно тратить бумагу и использовать всякий клочок ее. Он, например, отрывает чистые, не записанные половинки от получаемых им писем и на них иногда пишет свои ответы или употребляет их для черновиков. Если не ошибаюсь, эта же черта – экономия на бумагу – свойственна была Дарвину.

      Кроме норвежца, под вечер приезжал тульский адвокат Гольденблат с двумя детьми и беседовал с Л.Н. о судебных делах, которые интересовали последнего, и о проектируемом посещении Толстым одного из заключенных в тюрьме. После обеда Гольденблат уехал.

      Вечером между Л.Н. и норвежским журналистом шла долгая и интересная беседа.

      – У вас в Норвегии прямо рай! – говорил Л.Н. – Право, я поеду к вам. И знаете, хорошо, что у вас климат плохой, который мешает разным дармоедам наезжать к вам. Ведь у вас мало туристов, да? Вот только СКАЧАТЬ