Берег мой ласковый. Павел Кренев

Чтение книги онлайн.

      И конь степенно завышагивал вдоль морской кромки, неся на спине восторженного мальчишку.

      Поддувал с моря восточный ветерок «сток», гулял по морю небольшой взводенек. А конь мерно и спокойно выхаживал по морскому заплестку. И от этого морского простора, распахнувшегося по правую сторону, и кипенья солнечных искр, бьющих в глаза, свежего прохладного морского ветра, бодрящего его детское тельце, и от счастливого осознания того, что отец разрешил ему самостоятельно проехать верхом на коне, Егорку охватил восторг.

      И закричал Егорка в упоении радостной минутки:

      – Вперед, Ветерок, вперед!

      Теперь год, ровно год прошел с того момента, когда были в его жизни отец и жеребец Ветерок.

      Вот теперь нет ни того, ни другого.

      Отец погиб на Мурмане. Любимого мерина забрала другая беда. И коня, и корову Ромашку.

      Зимой понаехали из района уполномоченные, важное руководство и организовали в деревне колхоз.

      Было большое, шумное собрание. Спорили, курили, галдели, отчего в избе-читальне висел непролазный чад. Кашляли задыхающиеся от дыма женочки. Создали колхоз «Промышленник», объявили кулаками три семейства. Через неделю всех их увезли на подводах. Мужики матюкались, женщины надсадно выли.

      Обратно никто из них не вернулся.

      У новоиспеченых колхозников, у всей деревни отобрали всю добротную скотину – лошадей и коров. Оставили только овечек. И то благо – и мяско какое-никакое, и опять же шерсть на носки-рукавицы, на теплые рубашки для морской промысловой работы.

      К Васильевским тоже пришли. Отец бросился на поветь, перекрыл дверь в хлев сухой березовой поперечиной, да и ломом припер. Незваные гости потолкали ее, поматюкались, а потом, видя, что бесполезно, принялись рубить дверь топорами. Корова Ромашка тревожно и как-то отчаянно замычала, начала биться беременными боками о стенки стойла. Ветерок тоже встревожился, застучал копытами, громко, на всю деревню, заржал.

      Что было делать, отец открыл изрубленную дверь…

      Теперь, проходя мимо конюшни, Егорко всякий раз выкрикивал:

      – Ветерок, Ветерок!

      И мерин узнавал его голос и тоже кричал по-своему, по-лошадиному что-то протяжное и обреченно-горькое.

      Егорко всякий раз плакал при этом, и конь плакал тоже.

      А Ромашка, когда возвращалась с выпаса с колхозным стадом вместе со своим теленком, всегда уж заворачивала к родному дому, стояла и мычала.

      Мать никогда не выходила к ней, а только падала на кровать и потихоньку выла. И просила Егорку:

      – Уведи-ко ей скорей, Егорушко, не могу я…

      Они с Ромашкой были большие подружки.

      Теперь совсем не было нужно ходить в приполек и проверять траву, какова она сейгод?

      Но мать все равно ходила и проверяла.

      Такая у нее была привычка.

      Сенокосы, СКАЧАТЬ