Матросы. Аркадий Первенцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ гладить ее плечи, целовать, ощущать на своих губах привкус ее солоноватых слез.

      Они снова сели на землю. Поднявшийся месяц осветил берег, камыши и воду, взрябленную походом мелкой рыбешки.

      Корневища деревьев, как окаменевшие старческие вены, тянулись по растоптанной земле… Приближалась песня. Русская двухрядка во все меха выбрасывала в станичную ночь назойливые звуки мексиканского мотива.

      – Я люблю тебя, Маруся, – искренне, сердечно сказал Петр, – больше всех и навсегда. Поверь мне…

      И ей сразу стало легко.

      IX

      На рассвете с хутора пешком возвращались Помазун и Машенька Татарченко.

      – Иди, иди пешечком, Степа. Привык на конях да на мотоцикле. – Девушка, полуобняв сразу же повеселевшего Степана, запела звонким и приятным голоском:

      Ой ты, Степа, ой ты, Степа,

      Выдь до мене на любовь!

      Ой ты, Степа…

      Помазун попытался использовать удобный момент и обнять покрепче свою подружку.

      – Языком болтай, рукам воли не давай. – Машенька ловко вывернулась.

      – Да на что же тогда руки созданы? – бормотал Помазун, скрывая за шуткой свое смущение.

      Машенька быстро пошла вперед.

      – Куда ты меня ведешь, Машенька? И твой и мой дом не в той стороне. Вроде не по азимуту.

      – Заскочить надо к Марусе. Сгораю от нетерпения.

      – Да что у вас на всё планы, чертово вы семя?

      – Все по плану, Степочка. Это ты отстаешь.

      Она пробежала по улице и, запыхавшись, присела на скамейку, на виду закатной луны, тревожившей девушку своим мертвенным угасанием. Помазун сел рядом. Кто-кто, а он-то отлично знал, как надо обходиться с девушками: в этом деле давно выработал он свою тактику и соответствующие приемы. Прежде всего Помазун доверял своей, как ему казалось, неотразимой внешности и джигитской повадке. Семейных уз Степан боялся как черт ладана. Думали, так и прогарцует казачина вплоть до серебряного темечка, а там – кому он нужен? Разве какой-нибудь разотчаявшейся вдовке или напропалую отгулявшейся жалмерке…

      Все же, если разобраться по всей справедливости, Машенька, сама того не сознавая, всерьез присушила Степана. Мерещилась она ему по ночам, пугала его. Отгонял он вставший в непривычном для него свете образ. «Заарканю все едино, – шептал он самому себе, – не улетишь на своих крылышках».

      И случилось какое-то колдовство. Чувствовал стесненную робость в присутствии Машеньки Помазун. Вот и сегодня. Как будто все удачно складывалось – и портвейн был прикончен, и белая водочка, и отплясали на хуторе, и прошлись чуть ли не в обнимку, а все же не мог он решиться на серьезное объяснение. Не сходили с языка необходимые в таком случае слова, а если и сходили, то казались они неверными и смешными. «Что с ней говорить? Какой камертон к ней подобрать?»

      – Скажи мне, Машенька, – вкрадчиво начал Помазун, – как у тебя с зерновыми?

      Девушка, СКАЧАТЬ