Между молотом и наковальней. Из хроник времен XIV века. Михаил Орлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Посмотрим, хватит ли у тебя настойчивости и смелости для этого или ты лишь со мной так боек, а с батюшкой, думаю, поостережешься чепуху молоть, – молвила Софья, усмехаясь.

      – Вот увидишь…

      – Ну-ну, – повернулась, ненароком коснувшись ухажера широким рукавом платья, вернулась в залу.

      Постоял некоторое время на лестнице, привалившись к стене и постепенно приходя в себя. Василий пока еще не уразумел, что понять женщину иногда еще сложнее, чем самого себя, но непостижимость дочери Витовта уже настораживала. В ушах все громче звенел, заливаясь и заглушая доводы разума, бубенчик: «Со-фья, Со-фья». Динь-динь-динь…

      Когда княжич вернулся в залу, там всех потешали скоморохи. Играли на канклесе[7], а потом медведица танцевала под аккомпанемент гудков. Считалось, что благочестивым людям не пристало забавляться бесовским лицедейством, но праздничная тарабарщина, заквашенная на пиве, кружила головы. Один Витовт, по своему обыкновению, пил родниковую воду, подкрашенную медом под цвет пива, с совершенно бесстрастным лицом душевнобольного, не выражавшим ни чувств, ни страстей, томивших душу.

      Вечером, распахнув дверь в княжеские покои, Софья вбежала туда со смехом, чмокнула отца в щеку и сообщила о предложении Василия. Тот уловил кисловатый запах изо рта дочери и поморщился, понимая, что она навеселе.

      Что-что, а это ячменное пойло литовцы любили до безумия и пили его до тех пор, пока не валились с ног. Утро некоторые начинали с крика: «Пива, пива!» Знатные люди, имевшие прислугу, не исключая женщин, которые в своем пристрастии к ячменному напитку не уступали сильному полу, требовали принести питье в постель.

      Как бы то ни было, но Витовт поинтересовался:

      – И как тебе княжич Василий?

      Дочь только рукой махнула:

      – Дурачок. Совершенный глупышка, но иногда бывает мил в своей мальчишеской наивности…

      «Может, то и к лучшему», – подумалось отцу, и легкая судорога пробежала по его лицу.

      Жизненный опыт дорого стоит, однако цена, которую за него платят, не превышает выгоды, извлекаемой из сего. Дочь меж тем, помолчав некоторое время, продолжала:

      – Не хуже и не лучше остальных. Того же конюха Степки.

      – Нашла, кого вспоминать, дура! Хорошо, вовремя донесли на ваши шашни, а то чего доброго на всю жизнь клеймо на себе бы оставила, как на отбракованной, кобыле. «Не годна». Такое ни чем не смоешь.

      – Ну, ты уж и скажешь, батюшка! – капризно надула губки дочь.

      – Увлечения проходят, а грязный след от недостойной связи остается и долго тянется следом за грешницей. Произошедшее с конюхом, нелепо. Забудь об этом навек.

      – Зато целоваться московский княжич не умеет. Степка был мастаком в этом, от его поцелуев, даже дух захватывало, – заметила княжна мимоходом.

      – Бесстыдница! Меж тем в княжиче Василии, может статься, твое будущее. Лучше быть умной женой при глупом муже, нежели наоборот… СКАЧАТЬ