Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ приуныл от британского непотребства…

      Однако Николай Петрович плечами не сник, не ленился перо опускать в чернила и пылко убеждал в эпистолах Государя, чтобы его величество продолжал все возможные посреднические усилия, не оставляя без опекунства молодых и зеленых республиканцев. Но Александр, испытывая груз немалый со стороны Англии, находясь под чарами своего англофильского окружения и, в частности, графа Нессельроде⁷, колебался. 6 июля он осчастливил канцлера короткой запиской: «Я полностью одобряю Ваш взгляд на вопрос о посредничестве и уполномочиваю Вас действовать соответственно».

      Тут же, на одном кругу, получив срочную депешу от Ливена о решении Лондона вести прямые переговоры без России, Государь предписал Нессельроде изложить английской стороне, что-де не будет настаивать и в сердце обиды не примет…

      Этот шаг был тоже понятен Румянцеву: Император столь мягко стелил оттого, что со дня на день должна была состояться ратификация Британской конвенции о предоставлении России денежных субсидий. А кто ж откажется, запустив руку в карман, вынуть ее полной золота!

      21 июля американская миссия прибыла в Санкт-Петербург и была представлена канцлеру. Его величество Александр I в это время пребывал в ставке, и Румянцев, духом не ведая о принятом Государем решении, руководствуясь августейшими напутствиями, в середине следующего месяца официально сообщил Лондону о возобновлении преданного забвению посредничества.

      Американцы переговоры готовы были вести где угодно, только чтоб с толком, да при России в роли третейского судьи. Англичане засуетились. Пушки да штыки, при по-средничестве России, могли быть в их американских колониях как мертвому припарка.

      Достопочтенный лорд Уолпол теперь красно не глаголил. Он немедленно вручил графу Нессельроде ноту об отказе. И настоял передать американской миссии предложение избрать Лондон для переговоров.

      − Да, все так и было,− тихо сказал Николай Петрович в ночь и тыкнулся по-стариковски колючими локтями в перину. Глаза запали, морщины стали глубже. Он со вздохом перевернулся на правый бок и с горькой обидой подумал: «Пожалуй, в отставку пора, уеду в свой милый сердцу Гомель и займусь делами науки… Стар я стал… для политической узды, да и для молодого монарха, что палка в колесе, раздражение одно, зубная боль…»

      Однако твердое осознание того, что лорда Уолпола научили ядовитым речам, поднимало Румянцева в бой. Уж недалече был рассвет, а он всё ворошил и ворошил былое, точно угли в камине, и искал: кто, кто стоит за всем этим…

      При дворе у канцлера было завистников, что у сапожника медяков в кармане. «Возможно, обер-гофмейстер Кошелев − кляузник, уже очернивший его в одиннадцатом году гнусным доносом с политическим душком. А может…»

      «Нет, сие исключено…» − Николай Петрович отмахнулся, вновь напрягая память. Но догадка выходила скверная: Государь, по всему знавший ответ англичан, не только не сообщил ему, своему канцлеру, СКАЧАТЬ