Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе - Юрий Казарин страница 20

СКАЧАТЬ горше будет делаться, из недр

      ладонями своих монастырей

      незрячее ощупывая небо,

      глотающее лагерную пыль,

      на огненных настоянную травах:

       одна на всех – сестра и поводырь,

      покоящая правых и неправых.

10–11 апреля 2011

      И небо слепнет от ужаса. Новое вещество жизни порождается ужасом и болью, сочащейся из разрыва, из отрыва разума от сердца и души.

      Тяготение старого и младогравитация нового – вот разрыв, вот сдавливание, – вот что́ мы испытываем сегодня. Сегодня и всегда.

      Недавно смотрел по ТВ летний чемпионат мира, происходивший в Москве. Красиво! Сильно! И – смешно. Смешно, неловко и стыдновато было слышать гимны некоторых стран, которые исполнялись в честь победителей. Подавляющая часть государственных гимнов (восприятие мое – вне политики! – чисто этико-эстетическое) – это музыкальные маршево-одические произведения интертекстуального (т. е. заимствованного) и постмодернистского (т. е. новое – на основе известного, старого) характера. Гимн Уганды – почти «Интернационал», гимн Кении (самый красивый!) – это увертюра то ли к опере, то ли к симфоническому грандиозному сочинению, гимн США – палимпсест гимна Великобритании (Англии) «God Save The Queen». Гимн моей страны, России – это… это сталинский марш с застрявшей в мозгу (и в сердце) строкой «Союз нерушимых республик голодных…». Господибожетымой! Ну неужели нельзя создать что-то музыкальное, адекватное двуглавому орлу и флагу-триколору! Можно и старое сделать новым: «Боже, Народ Храни…» и т. д. Царские, имперские символы никак не синтезируются в систему с коммунистическим (по сути – диктаторским, сталинским) гимном. Ох-х-х…

      Вот два стихотворения Сергея Шестакова, уходящие в онтологическое новое, одновременно врастая в родное, кровно необходимое прежнее, прошлое.

      твоего не избегнуть прихода,

      хохлома ты моя, кострома,

      открывающая без пин-кода

      ледяной пустоты закрома,

      и, печалью пронзён троекратной,

      всех земель и небес отставник

      бредит музыкой синей и красной,

      закипающей в венах твоих…

      Здесь всё – объятие, покружное и крест-на-крест, старого и нового, т. е. недоизведанного, недопознанного, а может быть, и непознаваемого – с неведомым, незнаемым.

      левая половинка лица от матери, правая от отца,

      по линии, где они сходятся, разламываются сердца,

      стою, держу своего осколки над головой

      и думаю: ну и влип, японский городовой,

      а ты берёшь их, склеиваешь, склоняешься надо мной

      и шепчешь: вернётся светом, что было тьмой,

      и вновь загремят на стыках скорые поезда,

      и правая половинка станет твоей тогда…

      Поэт сказал всё – бесстрашно, мощно, прекрасно (от «Прекрасное») и мужественно. Поэтическая стереосемантика порождает стереофабульность стихотворения. И здесь характер интерпретативности, точнее – полиинтерпретативности СКАЧАТЬ