В тупике. Сестры. Викентий Вересаев

Чтение книги онлайн.

      – Мы о нем уж полгода не имеем вестей.

      – Ишь ты, как! Не имеешь! Ну а я имею. Он в кадетах служил офицером.

      – Это мы исследуем, – зловеще сказал Леонид и обратился к арестованным:

      – Что вы скажете?

      Парни в один голос ответили:

      – Пьяны были, товарищ начальник! Ничего не помним. Мы думали, что Борька Матвеев по приказу действует.

      Леонид сурово оглядел их.

      – Вы этого не могли думать. Всем записавшимся в наш отряд я вчера вечером ясно сказал, что грабить мы не позволяем… Товарищи! – обратился он к своему отряду. – Наша Красная рабоче-крестьянская армия – не белогвардейский сброд, в ней нет места бандитизму, мы боремся для всемирной революции, а не для того, чтоб набивать себе карманы приятными разными вещицами. Эти люди вчера только вступили в ряды Красной армии и первым же их шагом было идти грабить. Больше опозорить Красную армию они не могли.

      И как будто стальная молния пронизала напоенный солнцем воздух:

      – …Я предлагаю им наказание: расстрел!

      Толпа глухо охнула. Арестованные побледнели и затряслись. Короткий стон выделился из гула. Глухариха с мертвенно-бледным лицом и закрытыми глазами валилась на руки соседок.

      Леонид обратился к своему отряду:

      – Как вы, товарищи?

      – Расстрел! – пронеслось по рядам, и защелкали затворы винтовок.

      Крестьянская толпа взволнованно гудела. Выделился голос:

      – Не надо расстрела. Выпороть довольно…

      – Выпороть! – подхватила толпа.

      Леонид помолчал.

      – Хорошо. Предлагаю пятьдесят розог…

      – Много!

      – Ну, двадцать пять. Больше разговаривать нечего… Товарищи, нарежьте розог!

      Выступил Агапов.

      – Прошу слова… Я бы предложил для светлого праздника совсем их простить. Они это сделали по несознательности, сами теперь жалеют, а мы на них зла не имеем.

      Леонид резко оборвал его:

      – Приговор уже произнесен!

      Красноармейцы шли от огорода с нарезанными прутьями. Парни трясущимися руками стягивали через головы рубашки.

      Со смутным чувством омерзения и торжества Катя то взглядывала, то отворачивалась. Белели спины, мелькали прутья, слышались мальчишеские жалобные вопли. Уляша, вытянув голову, жадно и удивленно смотрела через плечи мужиков. Нервно смеясь, Катя подошла к ней.

      – Ну что, Уляша, большевизм, это – дачи грабить?

      Уляша застенчиво улыбнулась и опустила глаза. Катя, сквозь стыд, сквозь гадливую дрожь душевную, упоенно торжествовала, – торжествовала широкою радостью освобождения от душевных запретов, радостью выхода на открывающуюся дорогу. И меж бараньих шапок и черных свит она опять видела белые спины в красных полосах, и вздрагивала от отвращения, и отворачивалась.

      Громко раздался в тишине голос Леонида:

СКАЧАТЬ