Латинский Физиолог. К. Ю. Иоутсен

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стороны, многозначность текста создавала путаницу, вводила в заблуждение и сводила на нет всю аргументацию, из чего следовало, что результатом многозначности и было заблуждение, а вовсе не доказательство. Но с другой стороны, автор Писания – Бог, который властен был выражать то, что Ему угодно выразить, не только посредством слов (что дано и человеку), но и посредством самих вещей, буквально, что само по себе можно было понимать в разных значениях – исторически, этиологически и аналогически. В той мере, в которой Ветхий Завет был прообразом Завета Нового, речь шла уже о смысле аллегорическом. Деяния Христа как руководство для наших собственных действий – это смысл тропологический. Наконец, в том, что все описанное указывало на вечную славу, заключалась анагогия [Сумма богословия I, 1, 10].

      Вездесущий символизм может сегодня показаться нарочитым и неестественным, но для Средневековья он был живым дыханием мысли. Привычка видеть все вещи лишь в их познаваемой связи друг с другом и в их соотношении с вечностью поддерживала в мире умопостигаемых образов великолепие красок и давала возможность переходить нечетко очерченные границы.

      Жизненная ценность символического толкования всего вокруг была неиссякаемой. Символизм, охватив собой и природу, и историю, создал видение мира более строгое в своем единстве и внутренней обусловленности, чем это способно было бы сделать естественнонаучное мышление, основанное на причинности. В пространстве и времени появился нерушимый порядок, архитектурное членение, иерархическая субординация. Ибо всякая символическая связь необходимо предполагала наличие высшего и низшего: равноценные вещи не могли быть символами друг друга. В символическом мышлении существовало неисчислимое многообразие отношений между вещами – каждая вещь со своими различными свойствами могла быть символом множества других вещей, а одно и то же свойство могло обозначать несхожие вещи. Символов же, которыми наделяются вещи более высокого ранга, и вовсе бесконечно много. Ничто не являлось столь низким, чтобы не знаменовать собой нечто возвышенное и не служить бы его прославлению.

      Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан [1 Кор. 13:12]. Для средневекового сознания любая вещь была бы бессмысленной, если бы значение ее исчерпывалось непосредственной функцией и внешней формой; с другой стороны, при этом все вещи целиком пребывали в действительном мире. Но тут не было противоречия – средневековый человек жил в пространстве, насыщенном знаками и иносказаниями, полном смысловых отсылок и проявлений Божественного в обыденном, в природе, постоянно говорившей на геральдическом языке.

      Сегодня этот язык по большей части утрачен, и хотя мы по-прежнему распознаем символы вокруг нас, содержание их уже совершенно иное – в силу иных знаний и способов восприятия, СКАЧАТЬ