Про папу. Антироман. Евгений Никитин

Чтение книги онлайн.

      – Это гасконцы! Они едут в Париж. Очень рано встали и скачут на конях.

      – Что – всем колхозом?

      – Нет, втроём.

      – А дальше?

      – Ну ты тоже должен придумывать.

      – Я музыку придумаю. Тарарира… Турирара… Мы сегодня! Рано встали! Хм…

      – Раньше, чем встаёт петух! – придумал я продолжение.

      До сих пор я не писал никаких стихов, а, тем более, текстов песен, и столкнулся с проблемой: надо было найти осмысленную рифму к слову петух. «Мух-пух-плюх-старух».

      Мне не нравилось.

      – Папа, а свиньи тоже рано встают? – спросил я.

      Я говорил довольно громко, так что несколько человек с недоуменной тревогой обернулись на меня.

      – Ээээ… Не знаю. Наверное, тоже. Их будят петухи.

      – Тогда так:

      Папа слегка прифигел.

      – Чего? Это кто?

      – Это гасконцы. Их так зовут: Джассо, Дикаро и я. Они рано встали и скачут.

      – А почему не жрамши?

      – Чтобы пораньше отправиться в Париж и стать мушкетёрами.

      – А кто такой «я»?

      – «Я» – это д’Артаньян. Он первый прискакал.

      Мы стали распевать на весь автобус. Папа даже замахнулся на второй куплет:

      – Почему идём так скоро?

      – На приём у короля! – объяснил я.

      – Чтоб приняться в мушкетёры, ни минуты не медля́, – закончил папа.

      Сюжет быстро развивался. Глашатай сообщал, что король не стал принимать гасконцев – «мушкетёров из села он вообще не принимает», – потому что собирался в поездку к китайскому императору. «Он едет есть хлеб-соль». Становитесь, мол, как все, в очередь к де Тревилю.

      Наутро мы стали писать мюзикл. Это было в старом домике на Пушкина, 15. Дом стоял в центре современного Кишинёва. Свернёшь в переулок у магазина «Штиинца» – а там наш дом. Можно сказать, дворянская усадьба. На холме, с двориком, садом и верандой.

      В гости пришёл дядя Миша – тот самый, который через много лет сбежит из Израиля в Москву и будет комментировать ЖЖ поэта и литературного деятеля Дмитрия Кузьмина на предмет несоответствия актуальной поэзии уровню Бодлера. И мы с женой будем жить около полугода через стену с ним и его быстро меняющимися любовниками, потому что по Бодлеру и Рембо у дяди всё…

      Миша играл гвардейцев кардинала. Почему-то они нагло пировали прямо у дома де Тревиля, а коварный кардинал разливал вино. Увидев д’Артаньяна, они кричали:

      – Блеааа! Будь ты проклят, проклятый!

      Я не знаю, почему была такая тавтология, но именно так они кричали в Мишином исполнении.

      Д’Артаньян вызвал на дуэль сразу всех гвардейцев: