Книга песен. Серия «Библиотечка #здд». Алексей Иольевич Витаков

Чтение книги онлайн.

      Я родился под северным солнцем

      В шестьдесят позабытом году.

      Положили меня на оконце —

      Отводить от деревни беду.

      Я лежал на отцовой портянке,

      Не на улице и не в дому.

      Пахли ветхие шторы землянкой,

      Я не скоро узнал почему.

      Помню, трещины были на раме.

      Я разглядывал в трещинах тьму.

      Как же пахло в избе сухарями!

      Я не скоро узнал почему.

      Я лежал и распухшие десны

      Тёр костяшками пальцев, как мог.

      Видно, впрямь был мой вид очень грозным,

      Коль беда обходила порог.

      Облака шли в сиреневой сини

      От Бояновых дней на восток.

      На портянке я плыл вместе с ними,

      И беда обходила порог.

      Пахли ветхие шторы землянкой,

      Нависал чернотой потолок.

      А я плыл на отцовой портянке

      От Бояновых дней на восток —

      Над усталой землёй и морями.

      И бежала, бежала беда…

      Как же пахло в избе сухарями,

      Так пронзительно, так навсегда.

      Ржавчина битых коленок

      Глинопись острых локтей.

      Мой ППШ из полена

      Сделан без лишних затей.

      Было ли это? Наверно.

      Помню, в соседском дворе

      Сделал отец из полена

      Сыну кулацкий обрез.

      Били друг друга мы с жаром.

      Знать бы, что в тридцать втором

      Был его дед комиссаром,

      Мой, если б знать, – кулаком.

      Бились отчаянно, стойко.

      Батя его, наконец,

      Стал бригадиром на стройке.

      Сгинул в петле мой отец.

      Бились по-чёрному, лихо.

      Мать его силилась стать

      Передовой поварихой.

      Стала вдовой моя мать.

      Годы неслись, будто пена.

      Слезы кипели от драк.

      Я с ППШ из полена,

      С тем же обрезом мой враг.

      Жизнь развела незаметно,

      Каждому дав по углу:

      Я стал дорогой и ветром,

      Враг мой подсел на иглу.

      Слышал, что резал он вены,

      После и вовсе исчез.

      Мой ППШ из полена,

      Где ты? И где тот обрез?

      Быль улетучилась паром.

      Знать бы, что в тридцать втором

      Был его дед комиссаром,

      Мой, если б знать, – кулаком.

      Всё было же, брат! Плыл за окнами век

      Кружилась знакомая стая.

      И вдруг – ничего. Пустота. Только снег,

      Тобой отражённый, сияет.

      Теперь ты лежишь и глядишь на восток —

      Добыча земли и распада.

      Декабрьские вьюги качают венок:

      На вечную память от брата.

      Чего не хватило? Где спрятан ответ?

      Не должен вначале быть младший!

      До рези в глазах то ли снег, то ли свет,

      Тебя до краёв наполнявший.

      И хочется молвить, но речь отнялась:

      Обрывки, невнятица, звуки.

      Чернеет дорогою мёрзлая грязь —

      Бездушный свидетель разлуки.

      День катится в ночь. В наступающей мгле

      Путь с кладбища. Хватит ли силы?

      Чем дальше по шаткой, сиротской зиме

      Уходишь, тем ближе могила.

      Качается в инее провода нить.

      Луны неподвижное веко.

      И нужно теперь только ночь пережить,

      Чтоб утром заплакать от снега.

      В город наш

      не ворваться мне больше бегом,

      Задохнувшись,

      дрожа в нетерпенье.

      И мы больше не будем на кухне тайком

      Пить СКАЧАТЬ