Женщина в жутких розочках. Надежда Георгиевна Нелидова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ так идут к моим зеклёным глазам. Надеваю на чёрный глухой свитер серебряную, тонкой вязи цепочку с кулоном- хризолитовым глазком. Натягиваю на палец тяжёлый перстень из чернёного серебра. Я должна выглядеть на все сто.

      Чемодан уже собран. Я собираюсь не в магазин через улицу. Редакция командировала меня в далёкий сибирский город И.

      Я еду писать материал о самой что ни на есть настоящей прапрапра… внучке декабристки. Почти два века назад её юная прапрапра… бабка оставила светские цепи и блеск ослепительный бала. Держалась прозрачными от холода ручками (из овчинного тулупа высовывались венецианские кружева) за край тряской мужицкой телеги. В телеге метался в горячке, бряцая ржавыми кандалами, её муж-декабрист. Она перебирала субтильными ножками в тонких козловых башмачках, спотыкалась о мёрзлые комья глины…

      С ума сойти: неужели я запросто встречусь с её потомком, легендарной старушкой? Буду дышать одним с ней воздухом, беседовать, засматривать в мутные катарактные глаза? Может, даже бережно – чтобы не рассыпалась в прах – трогать мумифицированную аристократическую лапку?

      Неужели я, наконец, вырвусь из квартиры с волосатым канатом, Пашиным немецким порно с сантехниками и домохозяйками, и вездесущей Екатериной Семёновной?!

      ***

      И. – старинный купеческий город. Тороватый, добротный, сдержанный, несколько угрюмый. Город-острог. Стоит, задумался и ждёт. Седой мшистый камень, красный кирпич, серый чугун и гранит. С набережной тянет сырым рыбьим ангарским воздухом. Тяжёлый грязный весенний снег лежит на обочинах мостовых.

      Кажется, фонарщики вот-вот полезут на столбы тушить запотелые, смуглые от газовой копоти фонари. Вкусно зацокают по брусчатке копыта, зашуршат колёса пролёток с толстозадыми пахучими ваньками на облучках. Впрочем, пахнет от них приятно: кислой квашнёй, овчиной, земляникой, сеном и тёплыми сладкими лошадиными яблоками.

      Квартира декабристки меня не обманула. Арочные сводчатые потолки тонули далеко вверху, в пятиметровой пыльной полутьме. Когда-то здесь был танцевальный зал. Позванивали хрустальные люстры в тысячи свечей. По вощёным, медовым янтарным полам молодецки прищёлкивали гусарские сапожки. Юлами раскачивались и кружились вокруг божественных талий невесомые юбочные кисеи. Боязливо летали ножки в остроносых атласных туфельках.

      Потом зал перегородили на тесные пролетарские клетушки. Забили фанерными комодами и койками с пахучим тряпьём. Наполнили матюгами, угаром керосинок и чадом жареной рыбы и лука.

      После войны перегородки сломали, вывезли десятки грузовиков хлама. Громадную коммуналку перестроили в просторные двух- и трёхкомнатные квартиры для номенклатуры.

      В самой большой угловой квартире с башенкой жила моя декабристочка: на своё счастье забытая железным, лязгающим веком, веком-мясорубкой. Некогда отпочковавшаяся, истончившаяся, поникшая веточка с вялой и томной, многажды, до прозрачности разбавленной прохладной СКАЧАТЬ