Русский Зорро, или Подлинная история благородного разбойника Владимира Дубровского. Дмитрий Миропольский

Чтение книги онлайн.

      Дубровский обернулся. Перед ним стоял седой плечистый мужчина лет пятидесяти с лишком, продолжая неторопливо говорить:

      – Признаться, давно не видал ничего подобного. Думал, гвардия уж не та… Есть ещё, значит, порох в пороховницах?

      – Как не быть… ваше сиятельство, – запнувшись, ответил Владимир: он узнал графа Толстого.

      Фёдор Иванович Толстой слыл человеком легендарным. Из уст в уста передавали рассказы о его невероятных приключениях, кровавых поединках и военном геройстве. Граф заслуженно прозывался Американцем: четверть века назад он и впрямь побывал в обеих Америках с первой русской кругосветной экспедицией. Грибоедов упоминал Фёдора Ивановича в комедии «Горе от ума». Полгода назад на премьере в Александринском театре Дубровский видел, как Толстой поднялся со своего места в ложе и раскланялся с публикой, когда со сцены зазвучало: «В Камчатку сослан был, вернулся алеутом»…

      Седины убеляли причёску и роскошные бакенбарды графа. Поняв, что узнан, Толстой не изменился в лице, но, без сомнения был доволен своею славой.

      – С кем имею честь? – спросил он.

      – Поручик Дубровский, к вашим услугам.

      – Хм… А что с рукой, поручик? Неудачная шутка?

      Владимир ответил коротко:

      – Шрапнель.

      – Вот как?! Давно ли?

      – В мае.

      Сочетание воинской доблести с шалопайством в представлениях Фёдора Ивановича составляло высшую добродетель офицера гвардии. В прежние времена граф и сам шутил опасные шутки, за которые бывал разжалован, но снова и снова на поле боя возвращал себе чины с наградами. Он с растущим интересом разглядывал молодца: тщательно ухоженные юношеские усики придавали ряженому монаху комичный вид. Толстой задал ещё пару вопросов, узнал имя поручика и предложил:

      – Не составите ли мне завтра компанию, Владимир Андреевич? Хочу с друзьями вас познакомить в Царском Селе.

      Глава III

      Холера, прозванная собачьей смертью, второй год ползла по России с юга на север и весною добралась до Петербурга, выкосив по пути чуть не двести тысяч несчастных. Министр внутренних дел Закревский с помощью армии подавлял холерные бунты по городам и деревням: мятежники на пять дней захватили Севастополь, сутки удерживали Тамбов…

      Справляться с ними оказалось делом хлопотным, но куда более простым, чем остановить распространение болезни. Жена Закревского доводилась графу Толстому кузиною, и Фёдор Иванович в недальнем пути от Петербурга до Царского Села по-родственному костерил министра на чём свет стоит.

      – Знает ведь, бестолочь, что виной всему дурная пища и сырая вода! – с возмущением говорил он Дубровскому. – На то и внимание обращать надобно, и народу разъяснять. Ан нет, наш Закревский нагородил кругом кордонов так, что не проедешь, и торговля кругом встала, и с продовольствием беда: перед кордоном оно гниёт, а по ту сторону люди голодают. Бестолочь, СКАЧАТЬ