Мы не «рабы», а внуки божьи! Языческая Русь против Крещения. Лев Прозоров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сердитыми монахами русского Средневековья для своих современников, нечем заменить.

      Потому что если верования и обычаи русской деревни до начала XX века включительно – христианство, значит, надо придумать какое-то другое название для того, чему учили и учат церковь, Библия и Христос.

      Христианство говорит: «Бог – один». Об этом твердят многочисленные пророки, первая заповедь Моисея («не убий», кстати, шестая), первая строка символа веры православных – молитвы «Верую».

      Русский мужик простодушно называл Богами множество православных-святых: «Егорий – скотий Бог, Власий – коровий Бог, Василий Кесарийский – свиной Бог, Мамант – овечий Бог, Козьма да Демьян – куриные Боги, Зосима и Савватий – пчелиные Боги» (про «конских Богов» Флора и Лавра мы уже говорили), самым же чтимым из этих «Богов» был «мужицкий Бог, русский Бог» – святой Никола.

      Доходило до очень устойчивого и распространённого мнения, что «когда Бог умрёт (!!!), Никола Богом будет», до священников, не имевших понятия об Иисусе и полагавших, что Бога зовут Николой.

      Англичанин Дженкинсон писал в середине XVI века про русских людей: «Многие, большая часть бедняков, на вопрос «сколько Богов?» – ответила бы «очень много», так как они считают всякий имеющийся у них образ за Бога».

      Так и было, ибо в нарушение строжайших библейских запретов («Не сотвори себе кумира!») и церковных поучений русские крестьяне не относились к своим образам, как к «книге для неграмотных» (Иоанн Дамаскин), а видели в них волшебных живых существ, которых зачастую и впрямь называли Богами.

      Образа «кормили», им делали подарки, для них – а то и для стоявших на перепутье крестов – шили особую одежку в подарок, а при упорном неисполнении молитв могли и, наоборот, наказать кнутом.

      Наряду с этим продолжали чтить и настоящих идолов. В XVIII веке под Архангельском в лесу стоял почитавшийся крестьянами идол лешего, в 1920-е годы в курятнике одного из подмосковных (!) сёл этнографы нашли идол куриного Бога Боглаза, в северных деревнях на посиделках молились то глиняной «Масленице», то деревянной «тёте Ане», которой кланялись с приговором, целовали в губы и наряжали.

      Есть ещё один пример, самый, пожалуй, занимательный, но его я оставлю для послесловия.

      Вопреки христианскому учению, строжайшим образом разграничивающему «Творца» и «тварь», русские крестьяне никак не воспринимали учение о сотворении мира.

      Популярнейший духовный стих «Голубиная книга», бывший для «большинства бедняков» – и не только их – основным источником сведений о мироустройстве, не знает слов «создан, сотворён».

      Все явления мира и общества «взялись», «стали», «пошли», наконец, «зачались» от лица, груди, очей, дыхания и проч. Бога. Мир, Природа не «тварь Божья», но Его тело.

      Точно так же в записанном Глебом Успенским «Верую» в исполнении русского мужика бесследно выпадает всякий намёк на Сотворение: «Верую во Единого Бога Отца (…) и в небо и в землю. Видимо-невидимо, слышимо-неслышимо…» вместо «сотворившего СКАЧАТЬ