Жизнь за Путина. Показания обвиняемого. Олег Степанович Кот

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ собой в том жутковатом состоянии станционного вакуума. Но ужаса становилось все больше, словно по ошибке нас занесло на тот свет. Пустота перрона только усиливала это состояние до тех пор, пока гудок поезда не заставил громкоговоритель пробубнить: «Дополнительный поезд „Кишинев – Санкт-Петербург“ отправляется со второго пути». Поезд тронулся, ужас оторвался от перил вагона, покатился по шпалам и растворился в воздухе среди жаркого лета на станции с кошмарным для России названием «Дно».

      Войдя в вагон, согрелся под двумя одеялами и заснул, чтобы проснуться на Витебском вокзале. Быстро собрал вещи и вылетел в метро, похожее на печи крематория в Освенциме.

      – От наводнений, – пояснили мне.

      Чужой и незнакомый город отзывался каким-то стойким предубеждением в душе. Огромные дыры на Невском, залитые зловонной жижей и похожие как две капли воды на такие же вонючие катастрофы в самом центре Бухареста, изученные мною месяцем раньше. Социализм один на всех. Груды гниющих фруктов на улице Полярников, выброшенных азерами, галдящих рядом (держим цену). Совершенно пустые магазины, обилие киосков или «точек», продававших литровый «Рояль» – спирт из Бельгии, подспорье власти для спаивания народа.

      Мраморная тетка с одной грудью (не знаю уж, как ее звали) в том самом Летнем саду, что рядом с Невским. Голубая казарма, наполовину в земле, грязного цвета колонна-шпиль посреди пустого, брусчатого плаца, гнутого как подкова.

      – Зимний! – гордясь этим убожеством, объяснили мне «коренные» питерцы.

      Бабушки-пенсионерки, торгующие дерьмом под «палех» в бывших царских дворцах и оценивающих любого, способного что-то купить из этого хлама, приготовленного для иностранцев. Удивительной красоты парки на островах и старушки, сидящие под елями и дымящие «Беломором»… Таким я увидел Питер 22 июня 1992 года.

      Не говоря уже о «китайском» квартале северной столицы, Васильевском острове, где веселая шпана могла запросто совокупляться с дающей прямо на улице среди белого дня. Для чего в черных проходах, ведущих в слепые дворики, стояли голые кровати, всегда готовые прогнуться под телами василеостровских господ. Невдалеке от постельного «сервиса» красовалась куча мусора, окаменевшая еще до перестройки Горбачева.

      Мне никто не верил, что Питер может быть таким. Что мусор может не вывозиться годами и лежать в виде экспоната «музея Достоевского» под открытым небом. Что кругом ветхость и обшарпанность, доведенная до состояния бараков концлагеря.

      Гороховая Михаила Федоровича, без капли зелени и тени, шипящая зноем. Мостовые, на которых можно было жарить семечки, а гостям парадиза Петра от духоты терять сознание. Аномалия, породившая температурный климакс и розы, хилые до невозможности, по цене зарплаты одного рабочего за дюжину. Все это промелькнуло в неимоверную жару за день перед Всемирным конгрессом Свидетелей Иеговы12, куда для встречи со мной приехала простая немецкая семья из ФРГ.

      Мы СКАЧАТЬ