Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2. И. Е. Бондаренко.

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поднимается из воды, за ней островок с высокой, чисто венецианской колоколенкой Джудекка[199], и дальше опять вода лагуны с тонкой полоской железнодорожной дамбы и мостом, едва поднимающимся над гладью серой воды.

      У набережной – гондолы, их черные носовые завершения («стрелы») едва колышатся, и гондольеры дремлют на ступенях под утренним теплым солнцем. Непередаваемое очарование, истома, летаргия. Тишину Пьяццы покрывает гульканье голубей. Над входом базилики Св[ятого] Марка цветистая мозаика Тинторетто зовет внутрь.

      Тихий час, утренним светом сияет позолота мозаик, с патиной на фонах и на примитивных фигурах. Все стены в мозаике, но не чувствуешь ее изобилия – так слилась она с плоскостью стен и так гармонична в своих красках спокойных, блеклых теперь и умиротворенных. Вот также слитны с архитектурой были наши чудесные фрески Спаса Нередицы в Новгороде[200], так безумно погубленной фашистской немецкой ордой. Пол базилики с мраморной мозаикой местами осел, заметные ямины. <Заходит женщина, опустится на одно колено, перекрестится и спешит с корзинкой за рыбой на Риальто. Вялой походкой прошел священник в сакристию>[201]. «Pax tibi Marce, evangelista meus». И редкое явление: шатающаяся толпа путешественников-англичан с крикливым гидом, войдет и быстро исчезнет>[202]. Службы нет, и не нужно ее, даже звуки органа здесь неуместны. Не для молитвенных настроений теперь эта церковь, а для созерцания красоты вечного искусства. Прощаешь новенькие резные скамьи и позднего Ренессанса аналои и люстры – все это меркнет под излучающимся золотистым сияньем легкого полумрака церкви.

      Венеция. Улица Ботиселла. Фото конца XIX в.

      Веками разделенные два чуда искусства: Св[ятой] Марк и Паллацо Дожей. Ничем несхожие в своих архитектурных фасадах и интерьерах, а оба родные братья одного народа, его искусства, искреннего и логичного в своем появлении и своем выражении. Розоватая мраморная стена дворца с редкими оконными пролетами воздушна, несмотря на массу ее, подпираемую лесом колонн, приземистых, романских. А внутри нежданное богатство фресок Тьеполо, Тинторетто и Веронезе[203]. Время еще не потушило красочного фейерверка.

      Здесь смотришь на искусство иными глазами, словно какой-то сон, дремота наяву. Чувство полного покоя, забвения при полной отрешенности от всех житейских забот в этом городе бесшумных водяных улиц-каналов. Говорливая разноязычная толпа под вечер становится тихой <и задумчивой>[204].

      Печать легкой грусти лежит на всей Венеции, словно сладостное воспоминание о прожитой блестящей ее жизни, окончившейся последними карнавалами XVIII в. Теперешняя вся жизнь – это отражение в тусклом зеркале <былого. Группы венецианок с золотистыми тициановскими волосами и черными шалями на плечах толпятся в узкой улочке за собором.

      Книги здесь не читаются. Когда ложишься усталый в теплую постель, просмотришь только что купленную “Историю Венеции” Жалиберта (Galibert L. Histoire de la république de Venise. Paris, 1847. – Примеч. ред.). Не хочется брать в руки СКАЧАТЬ