От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю. Мартин Пачнер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ яснее, что мир гораздо больше, чем представлялось грекам раньше.

      Империя Александра неуклонно росла[55], и он постепенно уверовал, что и сам, как Ахиллес, является полубогом. Он потребовал от греческих городов-государств официально признать его божественную сущность[56], и многие согласились на это. Лишь Спарта, долгое время с оружием сопротивлявшаяся его власти, дала лаконичный, хотя и двусмысленный ответ – «если Александр хочет быть богом, пусть будет богом»[57], намекая на то, что божественность правителя была лишь его фантазиями.

      Чем обширнее становились владения Александра, тем труднее ему было управлять ими. Западные и восточные окраины персидской сферы влияния, в частности Анатолия и Египет, с готовностью признали власть Александра, поскольку он оставил и местных правителей, и все имевшиеся государственные структуры. Но чем дальше на восток уходил Александр от Греции, тем больше трудностей он испытывал, удерживая в покорности захваченные земли. Это заметно проявилось после того, как он подчинил себе центральные области Персии, и еще сильнее – после вторжения в столь дальние страны, как Афганистан и Индия.

      Чтобы удержать власть над этими территориями, Александр пошел на меры, идущие вразрез с тем, чему его учили: он перестал принуждать негреческие народы к полному подчинению[58]. Александр стал одеваться по обычаю покоренных им стран, начал принимать обитателей присоединенных земель в греческое войско[59], сочетался браком с бактрийской княжной, устроив необычный для греков местный обряд, совершал моления местным богам и требовал от своих восточных вассалов, чтобы они падали перед ним ниц[60].

      Верные спутники Александра, шедшие вместе с ним из Македонии и Греции, начали роптать[61]. Местные аристократы постепенно вытесняли их из окружения царя, а сами они уже с трудом узнавали своего правителя. Недовольство проявилось открыто, когда Александр созвал своих давних соратников на пир «для своих». Однако он потребовал, чтобы и в узком кругу каждый из них, согласно восточному обычаю, простерся ниц перед правителем, а он, в качестве жеста благосклонности, будет позволять подниматься и целовать их. Закаленным в боях ветеранам не нужно было быть афинскими демократами, чтобы счесть себя глубоко оскорбленными. И все же они, пусть и неохотно, подчинились требованию. Лишь один дерзнул воспротивиться – Каллисфен, внучатый племянник Аристотеля, служивший у Александра летописцем. «Я потерял только один поцелуй», – заявил он[62], не побоявшись гнева Александра, что позднее привело его к плачевной участи.

      Александр уже не довольствовался титулом царя Македонии. После покорения Вавилона он провозгласил себя владыкой Азии[63]. Полководцев Александра настолько оскорбляли иноземные наряды и новые обычаи Александра, что они упустили из виду главное: весь подчиняющийся ему мир становился СКАЧАТЬ