был сделан на совесть. Тяпа с искусственным грозным рыком периодически трепал игрушку за ухо, пытаясь его отодрать, но у него ничего не получалось – ухо было пришито накрепко. И вскоре Кира перестала жалеть Чебурашку. Ей даже стало казаться, что в этой невообразимой трепке Чебурашка, мотая башкой с немыслимой скоростью, дерзко и весело блестел взглядом. Но самое забавное заключалась в том, как Тяпа вовлекал и ее в игру. Он приносил в зубах игрушку, практически скрытую в пасти. Кира угадывала его настроение по пружинистой стойке и бешеному блеску в глазах. Когда Тяпа был настроен играть, он уже не позволял себя погладить, фамильярно потрепать по холке, а пружинил лапами, отпрыгивал боком от Кириных ласковых рук, подбоченивался, озорно, хулигански сверкал глазами: «Ну, что же ты тянешь! Попробуй отними!» Весь его вид – воинственный и отчаянный – свидетельствовал о том, что Тяпа настроен на схватку века. И не уступит ни на миллиметр и будет биться до последнего за право обладания Чебурашкой. И Кира включалась в игру. Ухватывала за второе ухо, тянула на себя, заливисто смеясь, но Тяпе было не до смеха. Он, грозно сверкая глазами, глухо рычал, издавая утробные звуки, застывал, пригнувшись над трофеем, быстро схватывал и мчался прочь, чтобы в следующий момент, насладившись триумфом, снова подойти поближе, издать призывный звук и быть готовым удерживать, отбирать, бежать со всех ног, звонко лаять, пытаясь дотянуться до вожделенной цели. А потом, навозившись, наигравшись вдоволь, вдруг лечь, уместить игрушку между лап и, свесив набок влажный язык, благодушно наблюдать за всеми. Вдруг кто осмелится подойти и попробовать все-таки присвоить его трофей? И для Киры в этот момент не делал никакого исключения. Ничего не значили эти ее призывные возгласы:
– Тяпа, Тяпочка! Ну что ты там завалился! Неси, давай играть еще!
И если коварная Кира приближалась хоть на полшага за ту границу, которую Тяпа считал безопасной для своей собственности, он склонял голову к игрушке и издавал утробный рык. И этот рык мог обмануть кого угодно, заставив подумать, что собака настроена агрессивно. Кого угодно, но только не Киру.
И все-таки были в характере Тяпы качества, которые выдавали в нем плебейские корни. Он любил попрошайничать. Причем с Кирой не церемонился. Опирался на ногу лапами и тянул к ней умильную, полную вожделения морду. Конечно, ему перепадали самые вкусные куски. Иногда Тяпа выходил из себя: «Ну, никакого терпения с вами!» И если Кира долго не обращала на него внимания и даже если обращала, но кусок все равно проплывал мимо Тяпиной пасти, он, перебирая задними ногами, как заправский танцор, поскуливал, едва слышно и отчаянно блестел призывными глазами из-под хулиганской челки. Ну какое тут выдержит сердце, скажите на милость? У Киры не выдерживало… Она, воровато оглядываясь, протягивала руку с вожделенным куском, и Тяпа, ухватив его, урча от удовольствия, не столько от предвкушения
СКАЧАТЬ
