В три точки сгруженных пауз и вычищенных пробелом.
За пазухой задней мысли качается «Парабеллум».
За тонкой картонной стенкой предметы скрипят и стонут.
Поймается что-то в мутной, сгущённой, как ужас, яме
И вытащится наружу, стекая кровавым смыслом.
Расстрелянное упало. Повешенное повисло.
И взвинченное мирозданье размахивает костылями.
От веры в верную веру скрываются в рай дороги,
И всё – в рекурсивной мантре – переполнение стека.
Заходим в ума палаты и шепчем: «Привет калекам».
Стреляет в лоб «Парабеллум»… И вот мы – ничто. Как боги.
***
Лепестками сражённого мака
Воспаляется кожа тумана с
Нежеланьем рождаться из мрака
Для гностичного горя ума. Нас
Обжигают водой ураганы,
Разрушая нелепых пиратов
Всеобъемлющей фата-морганы
И всезнающих опиатов.
Снова яблочко глаза под лаком
Жаждет пули в гностическом тире.
Труп реальности более лаком,
Чем сражённые красные маки
В неизбежно-фальшивой картине…
Буратино
Усреднённая усохшая сердцевина,
Которой все мы отчасти стали,
Вытягивает из почвы минеральную воду,
Обрастает годовыми слоями,
Заставляя жить правильно и цивильно
В яйце из усталой стали,
Выдавливая вовне до капли свободу,
Пропахшую шторами и салями.
Вылезти новорожденным Буратино
В свободное плавание – это
Единственный способ увидеть другие стороны
Своего прорастания,
Сложить в неприглядную целостную картину
Тонны жизненного винегрета.
Страшно, голодно и просторно,
И немного приятно станет.
Преступление
Бесконечное всесъедание
И разбросанные уроборосы
Тянут тёплую душу в рай,
Как утопленника за волосы.
Всё, что можешь, себе не дай,
И другим оставь ещё менее.
Сам себе и грех, и еда,
Сам себе «Бытие» и «Имение».
Ослепителен этот круг,
Как клыки сомнительной истины.
Враг – не враг, да и друг – не друг?
Только руки падают листьями.
Подо льдом безразличных звёзд
Нависая горбами шаткими,
Набухают россыпи гнёзд,
Огрызаются чёрными шапками.
Не отвертишься. Без огня ж
Не бывает продуктов горения.
Быть СКАЧАТЬ