Братья и сестры. Книга 3. Пути-перепутья. Книга 4. Дом. Федор Абрамов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ этом поставить крест. Давалась в руки и ему большая жизнь.

      Главврач районной больницы как увидел его во всей живой натуре, без прикрытий, даже привстал. Мелкий, худосочный народишко собрался на призывном пункте – война пестовала. Ну и, конечно, не мудрено в таком лесу сойти за дерево. И уж он, главврач, повертел его! И так и эдак поставит, в грудь постукает, в рот заглянет, пробежку даст – ни одного изъяна. Даже скрип в коленях куда-то пропал.

      – Редкий экземпляр! В любой род войск. Ну, говори, куда хочешь. Во флот? В авиацию?

      – Льгота у него, – сказал райвоенком, а сам глазом так и буравит его, Михаила: «Ну, Пряслин, решайся!» (Два часа перед этим уламывал: не беспокойся, семья не пропадет.) И как же ему хотелось сказать: да!

      Но глупая – пряслинская – шея сработала раньше, чем губы: нет…

      Что ж, вот и ишачь себе на здоровье, думал Михаил, шагая по вечерней деревне. Дураков работа любит – не теперь сказано. И он уже не осуждал сейчас с прежней решительностью и беспощадностью Егоршу. Черт его знает, может, тот и прав. Будет хоть по крайности чем вспомнить свою жизнь. А он, Михаил? Чем вспомянет потом свою молодость? Как корову кормил? Как кусок хлеба добывал?

      В школе у Якова Никифоровича был свет – единственный огонек на весь околоток. И кто-то шел оттуда – похрустывал мокрый песок на тропинке, и что-то яркое и блестящее вспыхивало в желтых отблесках.

      Михаил, заинтересованный (кто с таким блеском ходит в Пекашине?), остановился.

      Раечка Клевакина – у нее резиновые сапожки с радугой.

      – Рай, здравствуй!

      Встала, замерла. Просто как диверсант какой затаилась в темени. А чего таиться, когда от самой так и шибает духами?

      – Здорово, говорю.

      Раечка сделала шаг в сторону.

      Ого! Райка от него рыло воротит. Так это правда, что у нее шуры-муры с учителем?

      Он решительно загородил ей дорогу, чиркнул спичку.

      Холодно, по-зимнему глядели на него большие серые глаза. Губы сжаты – проходи!

      Да, вот когда он понял, что она дочь Федора Капитоновича.

      Он выждал, пока спичка в его пальцах не превратилась в красный прямой стерженек (хорошая погода завтра будет), усмехнулся:

      – Дак вы теперь на пару сырую картошку лопаете?

      Яков Никифорович, как человек приезжий, ужасно боялся северной цинги и все ел в сыром виде. Он даже воды простой не пил – только хвойный настой.

      Раечка вильнула в сторону, но Михаил вовремя выставил вперед ногу, и она вмиг забилась у него в руках.

      Нет, врешь, голубушка! С сорок третьего каждую молодягу, каждую кобылку и жеребца, в колхозе обламываю, так неужели с тобой не справиться? И он резко, с силой тряхнул Раечку, так что она охнула, потом поставил на ноги, притянул к себе и долго и упрямо терзал своими сухими и жесткими губами ее стиснутый рот.

      Выпуская из рук, сказал:

      – Через два часа выйдешь на задворки против СКАЧАТЬ