Планетарий. Юджин Блест

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ над менеджерами, водителями, продавцами, полицейскими, возвышается абсолютной своей практической ненужностью, отсутствием хоть какого-нибудь материального смысла.

      Ведь возле церкви должно царить запустение, разве нет?

      Поросшие мхом ступени, облака казалось бы замедлившие свой полёт над куполами, а рядом, на поросших мхом ступенях, неплохо было бы разместить странников, в лохмотьях развевающихся на семи ветрах, конечно лохмотья можно немного осовременить, тогда вместо рубища можно подобрать что-либо из ассортимента, например, магазина «Спортмастер».

      И казалось бы, нарисовал ты церковь, и пора бы на этом и успокоиться, но художник впадает в творческий экстаз, и не может уже остановиться, и рисует ещё и голубя с оливковой ветвью в клюве, несущего благую весть, и затем, обнаружив что на картине осталось ещё свободное место размещает там призрачное видение, мираж из религиозных символов.

      Учитывать рамку ― тяжкий грех, один из семи смертных грехов художника.

      Но все как один художники, представившие образцы своего искусства на припланетарной площади, учитывали рамку. Это тем более странно, так как кадрирование ― пожалуй единственная в живописи манипуляция, которая легче и проще чем в искусстве фотографии.

      Конечно зритель, взглянувшей на картину под именно этим прицелом, сразу же бы открыл для себя, что учитывает рамку не сам художник а нарисованные им предметы или персонажи.

      К примеру злодей, поражённый копьём всадника, всадник, вместе с конём и плащом развевающийся над ними, были прекраснейшем образом скопированы, и образовывали завораживающей красоты силуэт кочующий из картины в картину, но поражённый копьём злодей откровенно учитывал рамку.

      И вместо того чтобы естественным образом распластаться на земле, он, как-будто бы понимая что сзади у него уже рамка, он, изо всех сил скрючившись отчаянно вытягивал шею, и гримаса на его лице, больше необходимого повёрнутом к зрителям, вопреки замыслу художника выражало не злобу, а удивление.

      Обычно в школьных сочинениях принято отвечать на вопрос:

      – Что хотел сказать художник этим вот своим замечательным произведением?

      Здесь же искусство достигало такой степени пронзительности, что немой вопрос звучал из самой картины.

      – Какой же мудак меня так изобразил? ― будто бы вопрошал зрителей этот в общем-то второстепенный персонаж.

      А если теперь взглянуть под этим вот прицелом на простейшие пейзажи, где казалось бы уже ничто не должно помешать самовыражению живописца, взглянув на картины соседних художников, то мы с удивлением обнаружим, что и в пейзажах дело с кадрированием обстоит даже ещё хуже.

      Дерево, растущее несколько сбоку, вдруг обнаружив что скоро упрётся в рамку, даже упрётся в две рамки, сверху и сбоку, вдруг уменьшалось в перспективе, съёживалось, и противоестественным СКАЧАТЬ