Когда Осёл летал выше, чем Пегас. Театральные были и небылицы. Александр Мирлюнди

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пищи. Но не в театре, а дома, после чего мать его с восторгом сказала соседке, что сын ее пришел к вере. Вонифатий тяготился своей грешной жизнью в грешной профессии. Однако роли свои никому не отдавал, и из театра уходить не собирался. Про особо тягостную роль священника-инквизитора в спектакле про Жанну Д"Арк говорил, что «это ничего, католиков можно». Еще Вонифатий мечтал втайне, (но это все знали), о роли Алеши Карамазова. А когда станет пожилым- о роли старца Зосимы.

      Вот Игорь Алексеич. Гражданский муж худрука Алины Петровны. Но в театре об этом не принято говорить. И правильно. Работа одно – семья другое. Тем более в театре. Перешагнул его порог – всё, забудь о семье. Ты актёр, и семья твоя – труппа. Где художественный руководитель – гражданская жена Игоря Алексеича. Вот такая у Игоря Алексеича заморочка – судьба. Игорь Алексеич сидит чуть отдельно от всех, сбоку. Или рядом с ним просто никто не садится? Непонятно, вобщем… Как сказали бы в 19 веке про Игоря Алексеича – трагик. Очень хорошо играет Лопахина, Гая Кассия, какого-то бомжа в современной пьесе, который, разуверившись в людях, бросается под трамвай… Говорят, что раньше Игорь Алексеич был замечательным острохарактерным артистом, очень веселым человеком, и блестяще писал капустники. Но когда Алину Петровну назначили худруком, и Игорь Алексеич после краткосрочного романа стал с ней жить, то он был лишен многого прошлого. В том числе и прошлого амплуа. Алина Петровна жестко сказала, что» всё это смехачество и мордокривляние извратит его глубокую трагическую внутреннюю сущность», и, более того, что так как он её муж, то должен соответствовать ей. И стал Игорь Алексеич трагиком, и стал играть трагические роли. И неплохо стал играть. Ровно. Без сбоев. Трагично даже местами, как впрочем, и положено трагику. Приятели Серёжи говорили, что в игре Игоря Алексеича не хватает «изюму», и он однообразен, но Серёжу почему-то после этих слов отдалило от них еще больше. Приятелей, кстати, или уже бывших приятелей, на читку не вызвали. Молодёжи вообще почти не было, и это почему-то обрадовало Серёжу, внесло в него какой-то лёгкий ветерок облегчения.

      Вот пожилой артист Сугробов, запрокинув голову на спинку стула, похрапывает с открытым ртом. Опять, очевидно, накануне дал лишку. А вот замечательная Наталья Тимофеевна, 93-летняя актриса, до сих пор выходящая на театральные подмостки. Однокурсница одной знаменитой примы советского кино, имя которой Сережа подзапамятовал. «Великая старуха», как называют Наталью Тимофеевну в театре. Сейчас эта великая старуха сидела, крепко сжимая желтоватыми куриными пальцами ручку костыля, вертела седой головой на тоненькой шее, и быстро протыкала всех, словно штыком, недовольным взглядом своих маленьких безцветных глазьев. Наталья Тимофеевнеа, надо сказать, была недовольна практическим всем, что её окружало. Ей не нравилась роскошь. Ей не нравилась бедность. Средний класс она находила неинтересным. Ей не нравилось, когда СКАЧАТЬ